— Мне можно. Я нарик. Буду коллекционировать пороки. Нужно же людям о чем-то писать. Кстати, давай снимем номер для новобрачных, чтобы сразу убить двух зайцев? — Дима поиграл бровями.
— Я отказываюсь быть зайцем, — очень серьезно ответил Роман.
— Капец вы скучные.
— Нет, может, Яна тебя и поддержит. Это же только я против, — все тем же серьезным тоном ответил Роман, и Яна наконец сообразила, что они оба шутят.
Видимо, на нервной почве у нее напрочь отбило чувство юмора.
— Ян, давай лучше с тобой в отеле ночевать? Крестовский зануда, — широко улыбнувшись, предложил Дима.
— Пожалуй, воздержусь, — улыбнулась в ответ Яна, хотя на минуту и допустила мысль о том, что тоже могла бы переночевать в отеле, потому что дома ее ждала мама.
Яна из параллельной вселенной, наверное, так бы и поступила: сбежала бы в отель, чтобы сидеть на балконе и смотреть на звезды. Обычная же Яна согласилась на предложение ребят вызвать ей такси и отправилась домой.
Она вышла из машины за два квартала от дома и медленно побрела по ночной улице. На душе было гадко. Получалось, что она так и не приняла ничью сторону. Она врала матери, врала мальчишкам, врала боссу, врала Сергею Евгеньевичу. А самым паршивым, пожалуй, было то, что ее не беспокоил собственный моральный облик. Ей было тошно от осознания своего одиночества и отсутствия поддержки. Наверное, поддержи ее сейчас мама, и Яна стала бы на ее сторону, лишь бы не чувствовать себя всем чужой.
В окнах их квартиры горел свет, и Яна, усевшись на детские качели, минут пятнадцать качалась, глядя на окно кухни, и думала, что было бы, если бы Алексей Волков признал ее своей дочерью. Качал бы он ее на качелях в детстве? Водил бы в кино? Яна так и не узнала, занимался ли он детьми, или ограничивался тем, что обеспечивал им безбедную и беспроблемную жизнь. Впрочем, как показало время, проблем у Волковых-младших хватало: неврозы, панические атаки, абсолютная неприспособленность к жизни. О том, что она сама, кажется, такая же, Яна старалась не думать. Ей хотелось верить, что, прими Алексей Волков много лет назад другое решение, она не мерзла бы сейчас на этих качелях, вглядываясь в желтые пятна окон и гадая, в каком настроении мама.
В итоге определить мамино настроение не удалось. И это было странно, потому что склонную к вспышкам раздражения маму она привыкла читать по малейшему изменению взгляда. А вот сейчас та молча смотрела, как Яна раздевается в прихожей, и было совершенно непонятно, о чем она думает.
— Что случилось? — не выдержала тягостного молчания Яна и, повесив пальто в шкаф, повернулась к маме.
— А у тебя, доченька? — негромко спросила та, вглядываясь в Янино лицо.
— Ничего, — улыбнулась Яна, понимая, что, если дело дойдет до суда и ареста и на нее вот так будет смотреть какой-нибудь дознаватель, она тут же умрет от страха.
— Зачем ты ходила в клуб? — все тем же тихим и, пожалуй, даже ласковым тоном спросила мама.
— Меня Лев Константинович попросил пойти с Димой. Тот был расстроен и…
— Это было вчера, Ян. А я спрашиваю про сегодня. Ты отпросилась с работы, полдня где-то болталась, а вечером пошла в клуб с этими пацанами, как будто ты им ровесница или подружка. О чем ты вообще думала?
С каждым сказанным словом голос мамы становился все громче, и к концу фразы Яна поймала себя на том, что втянула голову в плечи.
— Там вчера Диме кто-то подсыпал наркотики.
Яна чувствовала себя предательницей, но не могла молчать под этим взглядом.