– Слушай, а как Хантера вообще угораздило стать главой охраны императора? Он же чокнутый.
– Вот поэтому и стал. До этого был следователем по деликатным поручениям. А если проще – преступления раскрывал. Против правительства, короны, да и просто – влиятельных сиятельных. Ведь чтобы понять мотивы преступника, порою надо и мыслить, как он, быть отчасти сумасшедшим, тем, кого не ограничивают рамки закона. Однажды, когда Хантер раскрыл очередной заговор с целью покушения на императора, отец и призвал его на службу. Лорд Элмер, правда, ужом извивался, пытаясь уклониться, – тут призрак ехидно усмехнулся. – Но приказ правителя есть приказ.
Мы еще некоторое время беседовали с духом, пока в дверь не постучали и не поинтересовались: спущусь ли я к ужину или мне все еще нездоровится? Я заверила гонца, что еще как нездоровится, на что получила ответ, что еду мне принесут прямо в комнату.
Я наивно полагала, что появится служанка с подносом. Но нет. Кормить меня пришла лично миссис Элмер. Она провожала умильным взглядом каждую съеденную мною ложку, и я поняла, что чувствует индюк, которого кормят на убой. Зато в рекордные сроки разделалась с едой.
Свекровушка подхватила поднос и сказала, что распорядится, чтобы мне принесли сорочку на ночь. Слова у этой дамы с делом не расходились, и спустя десять минут я лицезрела горничную, державшую в руках сменное белье.
Служанка просветила меня, что прислана хозяйкой, чтобы помочь мне умыться и приготовиться ко сну. Я же, не привыкшая к тому, что меня кто-то одевает, а тем более раздевает, от помощи отказалась. И правильно.
Развернув сорочку, я поняла, что в доме Элмеров моль очень голодная: дырок в одеянии зияло больше, чем ткани. Кстати, и последняя оказалась до того прозрачной, что не скрывала на просвет ничего. Повертев одежку в руках, я обнаружила бирку. «Дамское нижнее кружевное белье, что разожжет в мужчине страсть» – значилось на ней. Ценник старательно затерли, но, подержав его над пламенем свечи (любопытно же, сколько стоит это рванье?), я увидела сумму с таким числом нулей, что поняла: после такой покупки муж действительно спокойным не останется, особенно когда будет гасить вексель на означенную сумму.
Белка, которой я продемонстрировала этот элитный срам, уничижительно фыркнула. Я решила, что это компетентное мнение старожила, и открыла двери шкафа. Найдя чистую мужскую рубашку, доходившую мне до колен, облачилась и, умывшись, завалилась спать.
То ли причиной стала усталость, то ли впечатления, которых оказалось слишком много, но, так или иначе, в сон я провалилась как в бездонный колодец. Посреди ночи, правда, кто-то пихал меня в бок и пытался отобрать одеяло, но не в моих привычках было отдавать что-то без боя. В результате этот кто-то невнятно матюгнулся, сказав «ну и ладно», завозился и затих. На грудь опустилось что-то тяжелое, но не настолько, чтобы я не могла дышать. А потом приснилось, что я карабкаюсь на дерево и постоянно соскальзываю.
А утром меня разбудила ворвавшаяся в комнату свекровь с криком:
– Хантер, для тебя срочное…
Увидев представшую перед ее глазами картину, она осеклась. И было с чего: сиятельный сонно обнимал меня, перекинув руку через мою грудь, а деревом из царства грез оказалось его бедро. Благо хоть не голое, а в панталонах. Блондин разлепил глаза и сфокусировал взгляд сначала на матери, потом на мне. Сообразил, где лежит его ладонь, и убрал ее столь осторожно, словно под ней была активированная мина.
Зато на лице его матушки расцвела улыбка, и она уже гораздо спокойнее завершила:
– Сообщение из департамента. Твоя квартира этой ночью сгорела.
Окончание фразы возымело эффект разорвавшегося фаербола: Хантер оделся буквально в прыжке (благо сконфуженная матушка вовремя успела закрыть дверь с той стороны) и уже собрался врубить передачу и угазовать от меня со скоростью взбесившегося моноцикла, когда я сообразила: мне предстоит еще один день пытки родственниками.
– Ну уж нет! – я вцепилась в камзол супружника в лучших традициях ребят из банды Алька Пони.
Правда, они-то так хватали за подол юбки тех девушек, что не успели от них убежать. Столетнюю бабку Сарму тоже как-то поймали таким образом. Единственное: старушенция не вырывалась, как все, а наоборот, казалась жутко польщенной вниманием.
Я удерживала добычу мертвой хваткой. Хантер попробовал сделать шаг, но затрещавшая по швам портновская работа да довесок в три пуда в моем лице поумерили его прыть.
– Чего тебе? – обратился он ко мне, как к неразумному, вопящему на одной ноте ребенку, которого проще выслушать, чем пытаться заткнуть.
– Возьми меня с собой. – И видя его непоколебимую решимость удрать как можно скорее, я добавила в голос просящих ноток: – Пожа-а-алуйста!