Лёшка посмотрел со всей возможной серьёзностью на командира и уже после паузы ответил:
– Фёдор Семёнович, да я-то только рад буду, особливо если они с собой дам захватят для бальных танцев ну и цыганский хор какой-нибудь нам на подпевку, чтобы потом веселее было вина из Шампани распивать.
Куницын замер на несколько секунд, соображая, а потом в голос расхохотался и, качая головой, пошёл в сторону штаба дивизии. Вечер обещал быть весёлым!
В грязь ударить не хотелось, и Лёшка постоянно подгонял своих помощников:
– Давайте, угли уже начинайте нажигать, а тут под мясо на шпагах очаги из камней мне наделайте – мангалами они на восточный лад называются.
Всё крутилось и делалось дружно, а запах по костровой поляне шёл уже одуряющий!
– Карпыч! – попросил Лёшка самого пожилого и авторитетного своего помощника. – Нам бы подстилушек каких-нибудь хороших найти, а не всю вот эту рванину? Вишь, как получилось, его благородие гостей из штаба дивизии пошёл позвать, из них один даже в чине штаб-офицерском будет, вот и не хотелось бы в грязь лицом ударить и командира позорить.
Карпыч немного подумал и уверенно кивнул.
– Сделаем, Ляксей Петрович! Сейчас мы с вашим Матвей Никитичем всё это и устроим совместно, – и два ветерана, сразу же нашедшие в друг друге родственные души, прихватив с собой для компании и Макарыча, куда-то быстро рванули.
Лёшка проверил плов, длинной ложкой сделал в нём отверстие до дна котлов и оставил их открытыми, для того чтобы дать выпариться из них всей лишней влаге. Потом котлы опять накрыли крышками, сняли с огня и дали им настояться минут сорок.
Наконец всё общество собралось вместе и сидело на своих местах. Солдатские артели, разумеется, отдельно, офицерская же компания разместилась на большой белой кошме, позаимствованной неизвестно откуда ушлыми ветеранами.
С котлов с пловом сняли крышки, и у всех началось обильное слюноотделение. Такой вкуснотищи от не оценённого русскими сарацинского зерна никто тут не ожидал. Артели наворачивали плов прямо из котлов, их благородиям подали его на огромном подносе, предварительно перевернув его из котла так, чтобы курдючный жир, стекая, пропитывал каждую отдельную рисинку.
– Владимир Андреевич, может, по чарочке сами и солдатам позволим по случаю нашей великой победы? – испросил разрешения Куницын у чернобрового моложавого премьер-майора.
– А давайте, – махнул рукой штаб-офицер, и вскоре над поляной понеслось:
– За здравие и многие лета царствия императрицы и самодержицы Всероссийской и всемилостивой Екатерины Алексеевны! – Ура! Ура! Ура-а!
– За здравие командующего армией его светлости графа Петра Александровича Румянцева! – Ура! Ура! Ура-а!
– За славное русское воинство и его оружие! – Ура! Ура! Ура-а!
– За победу в баталии при Кагуле! – Ура! Ура! Ура-а!..
– Ваше благородие, – обратился тихонько к Куницыну Лёшка, – еды много наготовили, может, мы и соседский плутонг нашим пловом угостим, чай свои же солдатики, пусть его тоже отведают? А у нас ещё и мясо на шпажках, маринованное в уксусе и в специях, вот-вот подходит, которое на Кавказе шашлыком называется.
– Угощай, Алексей, – кивнул подобревший подпоручик. – Вернее, распорядись на помощников, а сам вот давай, к нам поближе подсаживайся.