Ваше Благородие
Целый год готовился этот удар. Строились многочисленные крепости и даже целые линии снабжения. Само же планирование Крымского похода проводилось вице-президентом Военной коллегии и начальником Генерального штаба Российской империи графом Захаром Чернышевым. Именно к нему-то и прибыл фон Оффенберг с необходимыми для его осуществления документами. Ведь помимо подготовки к прямым военным действиям шла ещё долгая и кропотливая работа наших дипломатов и разведки, склонявших местные элиты к переходу под российское покровительство, как это уже недавно сделали ногайцы. Очень многие влиятельные крымские мурзы и беки получили весьма щедрые дары. А тут ещё как раз перед самым русским наступлением турецкий султан вдруг решил заменить крымского хана Каплан-Гирея на Селим-Герея, что только подлило масло в костёр недовольства большой части татар.
Нужного подкрепления из Стамбула к лету 1771 года в Крым не пришло. Султан был вынужден держать большие силы возле Дарданелл из-за угрозы русского десанта Средиземноморской эскадры. В самом Стамбуле шли беспорядки, вызванные дефицитом продовольствия из-за его блокады с моря и отсутствия всякого подвоза.
Блистательной Порте пришлось заново комплектовать свои разгромленные на Дунае и на Днестре армии, и отправить значительный контингент на Кавказ, где русские и грузинские войска одержали также ряд побед. Турецкие гарнизоны крымских крепостей остались без поддержки извне, а их союзники – крымские татары, самостоятельно воевать против сильной русской армии не желали.
Так ещё даже не начиная активных боевых действий, русские переиграли своих врагов на всём этом крымском направлении. Но нужно было ещё взять несколько крепостей приступом, и первой из них должна была пасть крепость Ор-Капу и всё сильнейшее Перекопское укрепление.
Командующим русских войск после отставки Панина императрицей был назначен князь Василий Михайлович Долгоруков, человек удивительной судьбы. Сам он происходил из знаменитого рода, имевшего в своих пращурах самого Рюрика. Род Долгоруких попал при императрице Анне Иоановне в опалу и 13-летний Василий под фамилией Михайлов был записан капралом в драгунский полк. Ему было строжайше запрещено именоваться своим княжеским именем, также запрещалось и его производство в следующие чины. Никакого образования Василий не получил и был абсолютно безграмотен, до самой своей смерти с трудом ставя подпись. Но он был храбр и честолюбив и мириться со своей тяжёлой долей опального не желал. Так вот в чине простого капрала он и попал на войну с Турцией и в тот давний поход на Крым. Командующим русской армии Минихом было объявлено, что он пожалует в офицеры любого, кто только первым взойдёт на вал Перекопа. Василий как раз-то и был тем самым первым, кто на него взошел и уцелел, за что он и получил свой первый офицерский чин прапорщика. Авторитетный Миних, несмотря на высочайший запрет, своё слово сдержал. Далее Василий воевал с турками, со шведами и с пруссаками, участвовал во многих больших и малых баталиях и был при них несколько раз ранен. С воцарением на престоле Елизаветы Петровны опала с него была снята, и он очень быстро продвинулся в чинах. Императрица Екатерина II в день своей коронации произвела князя Долгорукого в генерал-аншефы, и сейчас Василию Михайловичу предстояло во второй раз брать Перекоп. И он, не забывая свой опыт юности, пообещал награды для всех тех, кто отличится и при этом штурме.
Согласно генеральному плану генерал-аншеф разделил свою армию на несколько частей. Главный его корпус с 24 тысячами человек шёл непосредственно на Перекоп, Сивашский отряд генерала Щербатова в четыре тысячи солдат под прикрытием Азовской флотилии бил восточнее по Арабатской косе, а часть войск прикрывали растянутые тыловые коммуникации.
12 июня главный русский корпус вышел к Перекопу, который на этот момент защищали 7 тысяч янычар и 50 тысяч татарских воинов.
Лёшка со своей командой стоял в рассыпанном строю за батареями. Вот уже сутки, не переставая, вели огонь русские орудия. Их главной целью было выбить артиллерию турок и постараться разрушить бастионы Перекопского вала. Вал этот длиной в семь километров имел глубокий ров, насыпь и уже поверх неё высилась каменная и кирпичная кладка стен. Первыми нанесли демонстрационный удар левые колонны у мелководного приазовского Сиваша. В этом месте вал имел значительные разрушения и турки, уверенные, что русские именно здесь и нанесут свой главный удар, собрали тут свои основные силы.
Слева уже более полутора часов шла ожесточённая стрельба, и слышались отдалённые крики.
– Вперёд! В атаку, братцы! За матушку-императрицу! Ура! – крикнул генерал-майор Мусин-Пушкин и главная штурмовая колонна, состоящая из двух егерских и девяти гренадёрских батальонов, ринулась на приступ со стороны Чёрного моря.
– Прикрываем друг друга как на учениях! – крикнул Лёшка и присел около рва, выбирая цель.
До противника было, где-то около ста пятидесяти – двухсот шагов, трудное расстояние для прицельного боя фузей и очень удачное для нарезного оружия, поэтому команда, снабженная винтовальными ружьями, рассредоточилась цепью и вела огонь на поражение. Как Лёшка и сам уже убедился, круглая фузейная пуля после ста пятидесяти – двухсот шагов имела отклонение в полтора и даже уже в два метра, но егеря были стрелками опытными и даже с такого расстояния они умудрялись отстреливать тех янычар, что суетились сейчас на валу. Слабая баллистика гладкоствольного оружия компенсировалась здесь отчасти высокой скорострельностью, и то один, то другой турок падал, скатываясь с вала, поражённый их пулями. Да и армейские и полковые орудия-единороги, мортиры и гаубицы, ведя свой огонь поверх голов атакующих, давали им весомую поддержку. Русская пехота побросала в ров навязанные заранее из лесин и канатов лестницы, плетенные из ивняка корзины и огромные связки прутьев – фашины. По ним, как по шатким мосткам, первые атакующие солдаты, спрыгивая вниз, рванули к противоположному краю рва.
– Братцы, за мной! – рявкнул Лёшка и сам, спрыгнув на шаткую поверхность из плетёного ивняка, кувыркнулся вперёд.
Быстрее под защиту земляной стены! Здесь в образовавшейся мёртвой зоне можно будет хоть немного передохнуть перед следующим броском. Рядом пристраивались егеря из своей команды, солдаты из чужих егерских и гренадёрских батальонов, слышалось их заполошное дыхание и матерки.
– Лёшка, ты?! – толкнул его вдруг кто-то сзади. Алексей обернулся и с удивлением узнал в здоровом подпоручике своего давнего знакомого гренадёра из Черниговского полка, с кем ему когда-то довелось познакомиться ещё при том давнем взятии Бендер.
– Жив, чертяка! – обнимал его тёзка. – А я-то гляжу, лицо как будто знакомое в егерском доломане мелькнуло. Обознался, что ли, думаю. Ну, никак не может это Егоров быть! Он же ведь в Первой дунайской армии у Румянцева служит. Ооо, да ты уже с офицерским горжетом, Егоров! Поздравляю с производством, друг, а я уже тогда под Бендерской крепостью знал, что ты надолго не засидишься в унтерах! – кипучая энергия так и била ключом из гренадёра, подогреваемая, как видимо, ещё и выбросом адреналина.
– Да мы только неделю как сюда прибыли, – улыбнулся ему Лёшка. – На охране своего старшего офицера в пути состояли, а тут видишь вон – штурм наметился, ну вроде бы как и нас отпустили тоже сюда. Всех ведь егерей в одну общую цепь сейчас бросили.
– Ну и правильно! Нечего по этим штабам свои камзолы обтирать! – хохотнул Бестужев. – Мы молодые, нам с тобой нужно в чинах расти, пока вон здесь баталии кипят, да пока продвинуться вперёд можно. А баталия, брат, это самое удобное место для этого продвижения. Что дальше-то делать будем, так и будем здесь всё время стоять? Я же помню, как ты ловко при Бендерском штурме по лестницам скакал.
Лёшка огляделся вокруг. В мёртвой зоне, у края рва действительно скопилось уже много народу. Пули сюда не долетали, и пока что тут было безопасно. Но стоило только штурму провалиться, и все находящиеся рядом непременно бы здесь оказались как в мышеловке. Нужно было прорваться наверх на вал, а там дальше и на саму крепостную стену.
– Все лестницы и шесты сюда! – рявкнул Егоров, и десятки голосов офицеров и унтеров продублировали его команду. Скоро стена рва была уставлена лестницами и шестами.