– Слушайте меня внимательно, уважаемый шевалье, и сразу же прошу вас извинить меня за мой плохой французский. Во всём виноват ваш соотечественник, скверный, знаете ли, был из него учитель, – начал разговор Алексей.
– Итак, сейчас вы находитесь среди русских егерей, и я их командир, подпоручик императорской армии Егоров Алексей Петрович. От того, станете ли вы с нами сотрудничать, зависит, выберетесь ли вы вообще живым из этого леса или останетесь навсегда в нём. Надеюсь, вы меня поняли, месью?
Француз помолчал и потом нехотя кивнул головой.
«Ну ладно, начало контакта есть», – подумал Лёшка.
– Вынимайте у него кляп. И я предупреждаю: один лишь ваш специальный или даже неосторожный крик, и вот он перережет вам горло! – и Егоров перечеркнул горло ребром ладони, кивая на Цыгана. – Федя, шугани французика, покажи, как ты глотки плохим людям режешь, только пострашнее уж.
Уговаривать Цыгана было не нужно, такой цирк он всегда любил. И скоро шевалье понял, какой страшной может быть его смерть.
– Ну всё, вынимай, – кивнул Алексей, и Кудряш вытащил изо рта тряпку.
Минуты две француз отплёвывался и дышал полным ртом, только сверкая вокруг глазами. Наконец он сплюнул на землю и заговорил с каким-то гневным повизгиванием в голосе.
– Как вы только смеете так обращаться с подданным его величества короля Франции Людовика XV? Я, шевалье, капитан Королевского бомбардирского полка Жерар де Лорм, требую немедленных извинений и готов принять от вас почётную капитуляцию. Обещаю, что в этом случае, исходя из статуса военнопленных, вам всем сохранят жизнь, а вам, подпоручик, хоть вы вовсе и не похожи на настоящего офицера, оставят при себе личную шпагу. И знайте, что турки меня будут очень искать и поднимут на ноги все свои конные части!
– Записывай, Гусев, самую суть разговора записывай, зря я тебя, что ли, сейчас к этому балаболу позвал, – кивнул на француза Егоров. – Вот видишь, уже хоть что-то есть интересного из беседы – капитан Королевского бомбардирского полка Жерар де Лорм собственной персоной перед нами, и это ещё только начало его песни.
И он снова обернулся к французу.
– Значит, говорите, предлагаете нам капитуляцию, а мне так даже и шпагу оставите как военнопленному?
– Именно так, – спесиво выпятил губы шевалье.
– Ну-ну, – усмехнулся Лёшка. – Тогда слушайте меня внимательно один раз, и больше я уже повторяться не буду. Мы-то, может быть, и попадаем в случае сдачи в плен под определение статуса военнопленного. Но вот вы, господин Жерар де Лорм, вовсе нет. Россия ведёт войну с Турцией, и захваченные в плен с обоих этих враждебных сторон военнослужащие попадают под это определение. Вы же вовсе нет. Да-да, вы, капитан, сейчас тут находитесь в положении бандита или же пирата, ведь с Францией-то у нас нет войны, и представлять эту страну сейчас вы никак не можете. За деньги одной из воюющих сторон вы хотите убивать солдат другой стороны, но вы ведь не подданный воюющей Османской империи. Значит, вы находитесь в глазах Российской империи тут незаконно и, по сути своей, пиратом как раз-то сейчас и являетесь. А с пиратами поступают обычно как? Так что я вправе прямо сейчас отдать команду, и вас за минуту вздёрнут на ближайшем суку. Вам всё теперь ясно?! Да, и искать нас и вас с нами никто даже не будет, ведь вас украли турецкие водоносы – сакка, и вынесли из лагеря тайно. А для всех остальных вы ушли после попойки в крепость к своей пленной польке, проводить с ней весьма долгий и тайный досуг. Мы всё про вас знаем, Жерар, всё!
Такой логики и вывода от этого разговора француз явно не ждал и буквально «завис» на пару минут.
– Чтобы вам лучше думалось, господин капитан Королевской бомбардирской роты, вот вам ещё один повод для размышления, – решил окончательно добить шевалье Егоров. – Сдаваться в плен мы ни за что не будем, по своей сути мы ведь все смертники перед османами и личные враги очень влиятельных тамошних сил. Поглядите на эти волчьи хвосты на наших картузах. Думаю, вы видели такие же именно на шапках конной султанской гвардии – беслы. Итак, если нашей команде будет угрожать малейшая опасность – вы будете первый, кого мы убьём, опять же, повторюсь, исходя из вашего особого статуса пирата. И с нас за это никто и никогда не спросит. А убьёт вас вот он, посмотрите на него! – и Лёшка опять кивнул на насторожившегося Федьку.
Тому хватило лишь подмигивания командира, чтобы он всё сразу же понял, и уже через секунду он своим длинным кинжалом с каким-то садистским наслаждением начал резать кусок вяленого мяса, закинул его в рот и, разжевывая, с жуткими глазами навыкате в упор уставился на капитана.
– Он у нас из Сибири, – развёл руками Алексей. – Жерар, это в Тартарии за Уральскими горами. Я даже и не знаю, чем они там питались, но когда его забирали в рекруты, то у него отобрали ожерелье с человеческими ушами. И он нам рассказывал, что его избу на толстой цепи всегда караулил большой медведь. Так что вы уж его не нервируйте и без моего разрешения не издавайте при нём ни звука, а то он очень нервничает.
– Да, и жаловаться вам на нас некому, представьте сами, что скажет ваш король, когда ему придёт нота из нашего посольства о вашем нахождении в османском войске. Для Франции вас тут нет, господин Жерар, учтите это! И никто теперь за вас не заступится. У вас теперь один шанс выжить – это полное сотрудничество с нами. Итак, быстро рассказывайте, где вы служили, как вас вербовали в Турцию, сколько обещали платить, сколько новых пушек поставлено Султану?! Ну же, Жерар, говорите или мы все сейчас уходим к остальной команде и оставляем вас один на один с этим человеком с Сибири!
– Пишите, Гусев, пишите, – кивнул Лёшка, вслушиваясь в сбивчивую речь капитана. – Пишите, не зря же вы учили французский в Сибири.