В горнице было тесно, вот уже четвертый час сидели за столом с картой семь старших офицеров полка. Обсудили, казалось бы, уже каждую мелочь из предложенного командиром плана. Что-то по ходу совета в нем изменили, что-то дополнили новой задумкой. Получалось интересно.
– Значит, Александр Павлович, ты говоришь, что все обозные к этому самому виноделу бегали? – переспросил Егоров главного интенданта. – Как уж его там кличут, Михаилом?
– Михаем, – кивнул Рогозин. – Да и не только одни лишь обозные, а почитай, что все, у кого денежка водится, к нему захаживают. Просто, как мне доверенные люди сказали, к интендантским он особое внимание и радушие проявлял. А в дорогу мог, и гостинец сверх покупного еще дать. Они сами остающимся в городке товарищам про то рассказывали. Это, конечно, ни о чем таком не говорит, может быть, Михай и правда сам по себе такой человек радушный. Просто вы же сами поручили поподробнее разузнать, с кем перед отъездом обозные виделись и к кому они заходили. Ну а более ничего интересного у меня нет, ну разве что на местном базаре некоторые перед отъездом бывали, провиант покупали и так, по мелочи. Жалованья-то давно уже не было, брали все самое дешевое, только ведь медные гроши с июльской выдачи у солдат остались.
– Хорошо, хорошо, Александр Павлович, молодец, расстарался, – похвалил Рогозина полковник. – Нам любая зацепка в этом деле интересна. Главное, чтобы ты никого не насторожил своими расспросами.
– Да не-ет, Алексей Петрович, ну что вы, я же все понимаю, – протянул майор. – В нашем интендантском деле дураки и простодыры долго на старшинстве ни за что не усидят. Чай уж и сами не лыком шиты. Я аккуратно, со всей осторожностью, как вы и просили.
– Ну вот и хорошо, – улыбнулся Алексей. – Так, ну а теперь за вами следующее дело будет. Выберите доверенных людей из своей службы, посообразительней, а кого, может, и, наоборот, подурней да поболтливей. Теперь вам задача будет такая: нужно, чтобы они растрезвонили о том, что в четверг полтора десятка фур на Бырлад уходит, а в них особенный груз интенданты положат. Все ведь уже знают, что Александр Васильевич по-честному с австрийцами османские трофеи разделил, и половина из всех захваченных знамен и бунчуков русской стороне отошли, а это ни много ни мало – пять десятков. Так вот, распускайте слухи, что, дескать, с трофейным имуществом и с парой десятков раненых вот все эти знамена с тем самым обозом на север-то и пойдут. Так, и не забудьте добавить, что в охранение ему дают аж целую сотню карабинеров!
– Рискуем, Алексей Петрович, – покачал головой Кулгунин. – Прошлые три разбитых обоза вообще ведь без конвоя были. А ну как не станут они на этот нападать, коли узнают про такую вот охрану?
– Станут, обязательно станут, Олег Николаевич, – сузил глаза Егоров. – На то и расчет, чтобы собрать все их силы для будущего нападения у реки. Едва ли больше полутора сотен им ранее требовалось для того, чтобы обозников надежно выбивать. Теперь же им придется всех, кто тут есть, к месту засады стянуть. Не напасть они тоже не могут, слишком лакомая это добыча для беслы. Ты бы не попытался полсотни знамен, да пусть даже и одно полковое захваченное императорское знамя у неприятеля отбить?
– Я бы?! – вскинулся майор. – Да я бы лично своих егерей повел, невзирая ни на какие опасности! Это же дело чести!
– Ну вот, считай, ты сам на свой вопрос и ответил, – усмехнулся полковник. – У беслы тоже есть свои четкие понятия о чести, а отваги и дерзости им не занимать. Вон, у тех, кто с ними уже ранее встречался, сам об этом можешь спросить, – кивнул он на сидящих за столом Милорадовича с Гусевым. – Так что, я полагаю, они обязательно попробуют их отбить, если, конечно, будут уверены, что это не западня. А вот тут уже нам придется хорошенько постараться и убедить их. С Александром Васильевичем я уже все обсудил, и он дает добро на проведение нашей особой операции возмездия. Буквально через неделю оставшиеся в Рымнике войска начнут выходить по тракту на Бырлад, и ему очень не хочется их подвергать в пути опасности. В наше распоряжение временно переходит Стародубовский карабинерный полк и казачий эскадрон из Второго Донского. А вот теперь давайте проговаривать все с самого начала с обозначением расстановки и расписанием выхода всех задействованных в операции сил на их исходные позиции.
Начиная со вторника, в дивизионном интендантстве царила рабочая суета, отряжался к отправке на север очередной обоз. Тыловым нужно было успеть подготовить захваченное на поле боя и в османских лагерях трофейное имущество. Уезжало в этот раз не абы что, а то добро, что лежало в шатрах у верховного визиря и его военачальников. С особым тщанием оборачивались парусиной захваченные знамена турецких алаев и эскадронов.
– Да с палками-то зачем их совать?! – возмущался хромой каптенармус. – Без них в одну повозку бы все уместилось, это ежели энти тряпки плотной стопой складывать, а так аж в три нам теперяча придется укладывать.
– Ты, Никодим, болтал бы поменьше! – буркнул стоящий рядом с унтером дивизионный интендант. – Лучше бы по описям еще раз пробежался и со всеми цифирами сверился. Не дай Бог, не досчитаются какого-нибудь флага потом у их светлости. Вот тогда голову враз всем снимут. Это ведь для тебя, дурня, то обычная тряпка на палке, а вот для высокого начальства это символ и воинская реликвия вражеской воинской части, которая олицетворяла ее честь, доблесть, славу и боевые традиции, – подняв указательный палец, декламировал интендант. – А также энтот самый стяг указывает на предназначение сей воинской части и на ее принадлежность к какому-нибудь из родов султанских войск. Ты хоть знаешь, тетерев снулый, что все захваченные у неприятеля знамена в обязательном порядке переправляются в Санкт-Петербург и аж к самому императорскому двору? Вот то-то же, Никодимка, так что помалкивай лучше, за умного, глядишь, сойдешь! А то тряпка, палка, – хмыкнув, покачал головой майор. – Иди, иди давай, не путайся мне уже тут под ногами. Вон, лучше проверь, как ковры солдаты уложили, небось, опять все прямо на землю, в самую грязь побросали?!
Полтора десятка крытых повозок неспешно выкатывались из городка в северном направлении. Дорога была старинной. Шла она через Фокшаны на Бырлад и уже дальше после него уходила на Кишинев. В голове и в хвосте обоза следовали две полусотни карабинеров.
– Так бы и залег там, вместе с дозорными, – вздохнул Лешка, провожая глазами последнюю фуру.
– Ага, вот самое место для командира полка! – хмыкнул Живан. – Ты, Алексей, все, что мог, уже теперь сделал. Все спланировал и организовал, а вот теперь дальше за ребятами слово. Если мы ни в чем не ошиблись, значит, клюнут беслы на нашу жирную наживку.
– Клюнут, – кивнул головой Алексей. – Непременно должны клюнуть.
– Значит, делаем все, как мы и условились, – проговорил Милорадович. – Выезжаем следом не раньше чем через три часа. А пока давай-ка по городу пройдемся, вон, на тот же местный базар сходим. Если за нами какой пригляд есть, так самое место и время, чтобы нам там прогуляться.
В пяти верстах от Рымника конвой заехал в рощу.
– Тпру-у-у! Стой, дядя! – вылезший из глубины повозки «раненый» тронул ездового первой повозки за плечо.