Глазомер! Быстрота! Натиск!

Позади, вызывая ужас, били барабаны врагов.

– Спасайтесь! Суворов-паша рядом! Зеленые шайтаны показались! – проорал один, другой турок, и вся эта многотысячная масса, заколыхавшись и завопив, подалась к реке.

«Великий визирь с передовыми сам переехал мост на правый берег и его поднял. Турецкая конница от трепета бросилась вплавь и тысячами тонула. Оставшаяся на левом берегу конница и пехота рассеялись во все стороны без остатку», – писал в своем донесении после сражения князю Потемкину Александр Васильевич.

Турки более не стали оказывать никакого сопротивления союзникам и бросили свой лагерь у деревни Одоя. Их толпы бежали сейчас в сторону Дуная, к Браилову и Галацу.

Суворов был последовательным сторонником того, чтобы добивать неприятеля, сколько это только было возможно. Как он сам выражался: «Чтобы они снова потом супротив нас не встали…» Поэтому вдогон бегущим туркам пошла русская легкая конница. У реки Бузео она догнала отступающих и нанесла им там новое поражение, порубив и разогнав неприятеля по окрестностям.

Турки потеряли более пяти тысяч убитыми на самом поле боя и несколько тысяч во время преследования. Более трех тысяч их утонуло при переправе через реки Рымник и Бузео. У Браилова и Мачина их собралось в итоге только лишь пятнадцать тысяч, сильно деморализованных и безоружных. Все же остальные войска визиря рассеялись. Остатки когда-то огромной армии Хасан-паши направили далеко в Румелию, под крепость Шумлу. Для ведения войны они пока что не годились.

Победителями были захвачены трофеи: сто знамен, восемьдесят исправных орудий французской системы вместе с зарядными передками, множество фур с амуницией, с боевым припасом и провиантом, а также огромное количество всякого военного имущества.

Русские потеряли в битве при Рымнике сорок шесть человек убитыми. Сто тридцать три человека было ранено.

Потери австрийцев были несколько больше. Им досталось от сипахов у леса Крынгу-Мейлор.

– Преследовать басурман больше не имею возможности, – сетовал генерал-аншеф. – Приказано мне свою позицию под Бырладом о первую очередь держать, не допуская прохода неприятеля в тыл армии. А как было бы хорошо выйти к Дунаю, да и добить там османов. Они ведь сейчас весьма деморализованы! На них-то и пороха даже тратить не нужно. Крикнуть погромче: «Ура!» Да и забирай весь край под свою руку! Надеюсь, его светлость князь Репнин воспользуется плодами нашей победы и возьмет приступом крепость Измаил. Там сейчас нет больших войск для помехи.

Глава 9. Засада

Третья дивизия отходила к месту своей постоянной дислокации. Суворов не спешил. Крупных и боеспособных соединений неприятеля против него сейчас не стояло. Русские войска хорошо отдохнули и шли редкими, растянутыми колоннами на север.

– Еще недели три, и здесь небеса прохудятся, – кивнул на небо Милорадович. – Сам вот, Алексей, вспомни, какая в Валахии ближе к концу осени великая распутица наступает. За околицу по колено в грязи будешь выходить. И чего нам только тут дальше делать? Вон, и карабинерские полки вчера уже на Бырлад начали выходить. Здесь пехоты-то от силы тысячи полторы осталось.

– Да куда спешить-то, Живан? – пожал плечами Лешка. – Так-то я у Александра Васильевича поинтересовался. Тоже ему говорю: «Ведь нечего, господин генерал, более за Рымником нам разведывать. Все, разбили мы неприятеля. Может быть, и нам пора на квартиры уходить?» «Не спешите, – он говорит. – Вы самыми последними отсюда уйдете. Как только весь обоз к себе на постоянное место оттянется, так и для вас приказ будет». Беспокоит его пропажа двух интендантских малых колонн. За одну последнюю неделю семь повозок с двумя дюжинами обозников куда-то затерялось. Странно это все, – задумчиво проговорил Егоров. – Казаки рядом с дорогой все тщательно проверили и по округе, потом хорошо прошлись, никаких следов они свежих не нашли. Словно бы сквозь землю те обозы провалились. Странно.

– Да чего странного-то? – хмыкнул Милорадович. – Октябрь месяц, молодого вина – хоть упейся, начальства над душой нет, а дорог вокруг море. Укатили куда-нибудь с пьяных глаз, да и заблудились. Если они к Дунаю не направились, то уже совсем скоро и сами, небось, найдутся.

– Может быть, может быть, – покачал задумчиво головой Лешка. – Не знаю я, Живан, какая-то маята у меня на сердце. Тревожит меня что-то, а вот что, я и сам понять не могу. В любом случае передай команду по всем ротам, отправляющимся отрядам в дозоры: держаться настороже и быть не менее чем тремя десятками при офицере. Все караулы усилить, выставить дополнительные секреты в особых, намеченных загодя местах. Ладно, это уж я так, для успокоения, недельку вот подержимся на усилении, а потом, ежели все спокойно будет, так и его снимем. Да, и если вдруг что-нибудь странное случится, то мне сразу, хоть даже и среди ночи, докладывайте!

– Понял, не волнуйся, Алексей, – отмахнулся Живан. – Кому тут с нами воевать? Все войска османов в полной панике бежали, и перед нами до самого Бухареста пустой край. Ну, разве что потерявшиеся кое-где еще пока бродят. Так вон же наши казаки, что с дальних дозоров приезжают, рассказывают – все они грязные, одичавшие, голодные, каждого шороха боятся, только и думают, как бы им на глаза нам не попасться да к Дунаю поскорее уйти. От этих уж точно никакой опасности быть не может. А насчет усиления понятно. Правильно, надо бы наших немного встряхнуть, больно уж весело они жить тут начали. Вчера, вон, третью роту второго батальона всю ночь пришлось до самого рассвета гонять по полям. Перепились, бестолочи. В хату или в клеть, где живут, заходишь: как из кабака, перегаром несет. А чего нет-то? Даже и за медный мангир можно небольшой кувшин вина у местных купить, а уж за пару акче так и все отделение напоить.

– Алексей Петрович, ну я повозку отправляю с обозом, как мы прежде условились? – спросил Егорова подошедший интендант. – Двоих наших раненых в Бырлад, пока дожди не зарядили, отвезут, да и трофейного еще с ними заодно захватят. Коли загодя не увезем, так ведь все потом здесь на месте бросим!

– Ваше высокоблагородие, дежурный вестовой из штаба дивизии подпрапорщик Машков! – представился знакомый уже унтер из комендантских. – Александр Васильевич к себе всех старших командиров созывает. Велено прибыть к нему без промедления.

– Понял, спасибо, подпрапорщик, сейчас буду, – кивнул Егоров. – Что-то серьезное случилось?