– Прости. Я не знала, что этого делать нельзя. Меня не предупредили.
– Мой брат тебе не сказал, – ответила Ями, смежив веки. – Ты его отвлекаешь. И он не хотел пугать тебя правилами загробного мира. Ты превратила его в дурака самим своим существованием.
Я замотала головой. Яма тоже часто говорил мне, что здесь важны имена, просто недостаточно доходчиво. Возможно, после трех тысяч лет это казалось для него очевидным. И нельзя же объяснить невежественным новичкам все сразу! Надо проявлять хоть какую-то снисходительность.
У меня резко пересохло во рту. Я потянулась к чашке, но в ней не было ничего кроме пара.
– Одни воспоминания, – пояснила Ями. До меня не сразу дошло, что она имела в виду чай. В подземном мире не было ничего, кроме призрачных воспоминаний. Примерно так же дети играют с пустой посудой в чаепитие.
– Сколько детей он забрал? – спросила я.
– Пока трое.
– Чем я могу помочь?
Ями вздохнула, будто мои мозги загустели, как здешний воздух, и я совсем ничего не соображаю.
– Ты заявила, что поцеловала его. Ты знаешь имя хищника.
– Да! Мы связаны, – подтвердила я, с трудом вставая. – Я позову его или выслежу, сделаю все, что надо.
Ями подняла ладонь.
– Подожди Ямараджу. Правосудие вершить ему.
Глава 37
Внизу вплоть до далеких холмов разливается тьма, накрывая долину покровом полуночи. Ни один костер не притягивает глаз, и в засушливый сезон небо не отражается от ярких разбегающихся ручьев. Но Дарси Патель замечает, как среди непроницаемого бархата сверкает единственная блестящая монетка – яма с водой.
Пересохший язык скребет по мучительно растрескавшимся губам, однако Дарси не спешит и замеряет координаты созвездий Ворона и Южного Креста. Она должна идти строго по прямой, чтобы до восхода солнца успеть добраться до пятна жидкого серебра. Последние семнадцать дней принесли ненасытный зной, который забрал по очереди вьючных животных, каторжан, а затем и вольных членов экспедиции. Местные проводники благоразумно сбежали еще неделю назад.
Курс определен, Дарси ковыляет по неровному склону, жажда задает темп. Дарси предстоит долгая ночь. Тем не менее рвение Дарси сдерживают болезненные падения из-за того, что ее внимание приковано к созвездиям над головой, а не к россыпи камней под ногами. Высохшие русла пересекают долину, и вскоре мышцы начинают гореть от усталости. Дарси то карабкается вверх, то спускается вниз… Ей не дает покоя запах вяленого мяса в заплечном мешке, но во рту слишком сухо, чтобы от еды был какой-то прок.
В самое холодное время суток, когда чуть озаряется горизонт, впереди мелькает проблеск воды. Дарси даже не смеет в это поверить. Но почва под ногами становится мягче, и нос улавливает в воздухе запах остролиста и мятного куста.[122]
Слышится далекий всплеск. Наверное, горный валлаби[123] спустился на свой первый за день водопой. Но беспокойство о свежем мясе будет потом… а сейчас Дарси хочет только одного. Она изнывает от жажды. Она бежит, падая на колени в красную грязь. Как только лицо касается воды, ее трясет от взрыва чувств. Наконец-то охлаждаются ранки на губах, трещины в горле крадут первые глотки до того, как влага достигает желудка. Проходит целая минута, прежде чем Дарси удается напиться, и она пытается выбраться из объятий грязи.
Но та не отпускает Дарси.