Вернувшиеся

— Ты по-прежнему их дочь. Они не могут это отрицать. Они наверняка приедут.

Она кивнула головой.

Охранники четко выполняли свою работу. Они подходили к парам и оттягивали людей в стороны.

— Пора уходить, — сказал один из них пастору.

— Я заберу тебя отсюда, — прошептал Роберт.

— Хорошо, — ответила она. — Но если ничего не получится, я пойму. Я все равно благодарна тебе.

Охранники были настойчивыми. Время посещений закончилось.

В ту ночь пастору приснился рваный сон с одним и тем же сюжетом, который повторялся снова и снова.

Ему было шестнадцать. Он стоял в своей комнате. Мать и отец уже спали. Тишина, царившая в доме, казалась плотной и тягостной. Копоть жаркого спора все еще покрывала карнизы, словно черная изморозь. Он быстро оделся и, тихо выскользнув из спальной, прокрался босиком по коридору. Летнюю ночь наполняли песни сверчков.

Он ожидал, что его уход из дома будет более драматичным. Он был готов к тому, что в последний момент его родители проснутся; что последует скандальная сцена с криками и угрозами. Но ничего не случилось. Наверное, он прочитал слишком много бульварных романов и насмотрелся художественных фильмов. Там во время бегства из дома всегда хватало зрелищных сцен. Кто-то бился в истерике, кто-то плакал. Иногда совершалось насилие. Кто-то кричал вслед беглецу проклятие: «Надеюсь, что мы больше никогда не увидимся!», и данное пророчество, в конечном счете, влияло на судьбу персонажей.

Но он ушел, не разбудив родителей. Когда они проснулись, его уже не было. На этом все закончилось. Они знали, к кому он ушел. И они знали, по какой причине. Родители не бросились в погоню, потому что отец был благородным человеком. Он не загонял сына в клетку своих решений. Дверь их дома всегда была открытой для него — она не удерживала Роберта ни внутри, ни снаружи.

Он шел почти час, прежде чем увидел ее. Лунный свет превращал лицо девушки в бледное пятно. Худощавое тело при этом освещении выглядело размытым, как фигура призрака.

— Я надеюсь, что он сдохнет! — крикнула она.

Пастор — в ту пору просто юноша — осмотрел ее лицо. Глаз девушки распух. Пространство между верхней губой и носом было испачкано кровью. Он даже не мог понять, что именно кровоточило. Очевидно, ее уход из дома не обошелся без тех сцен, которые представлял себе Роберт.

— Не говори так, — сказал он.

— К черту его! Я буду рада, если его собьет какой-нибудь автобус! Или пусть лучше собаки разорвут ему горло! Пусть он умрет через месяц от самой гадкой болезни! И чтобы каждый день ему становилось все хуже и хуже.

Она говорила сквозь сжатые зубы. Ее опущенные кулаки раскачивались взад и вперед.

— Лиззи, — взмолился он.

Она закричала. Ее голос дрожал от гнева, боли и страха.

— Лиз, пожалуйста!