— Джамшед?
— Ее муж. Я же тебе рассказывал. Они без ума от Абру.
— Но ты же останешься ее основным опекуном? Ты не передашь им…
Он коснулся ее руки.
— Смита. Не волнуйся. Я же сказал… — Он замолчал; в комнату вошла Зарина.
— Прошу к столу, — сказала она. — Что будете пить? Холодное или горячее?
— Холодное, если можно, — ответила Смита.
Мохан опустил ладони на плечи своей хозяйки.
— Пойдем, тетя Зарина, — сказал он. — Ты с самого утра готовишь. Мы со Смитой сами себе нальем. В твоем возрасте ни к чему перетруждаться.
Зарина улыбнулась.
— Видишь, как он меня дразнит? — сказала она Смите, а та заметила, что, когда Мохан говорил с Зариной, его акцент становился сильнее; он говорил как настоящий индиец. А еще он ее любил, в этом не было сомнений. Со своей матерью он тоже так ласков? Ей стало грустно при мысли, что она никогда об этом не узнает.
Смита пила малиновую газировку, а Зарина с Моханом ставили на стол все новые и новые блюда.
— Тетя, — ахнула Смита, — куда столько еды?
— Ешь, ешь,
— Ох, тетя, — застонала Смита, — мне хватит.
— Смита, — сказал Мохан с набитым ртом, — ешь,
Она кивнула и послушно взяла вилку. За столом воцарилась доброжелательная тишина, прерываемая лишь благодарным бормотанием Смиты.
— Помню этот напиток из детства, — сказала Смита и отпила еще малиновой газировки. — У папы было много друзей-парсов. И когда мы ходили к ним в гости, они нас угощали этой газировкой.
Зарина щелкнула пальцами.
— Сбегай на кухню и принеси подруге еще бутылку, — велела она Мохану, и тот тут же встал, широко улыбаясь.