Смита покачала головой.
— Спасибо, мне хватит.
Повисла напряженная тишина.
— Я сделаю персидского чая, — сказала Зарина. — Будете? А на десерт у нас крем
—
Лицо Зарины подобрело.
— Знаете, что про нас, парсов, говорят? Парсы завтракают и думают, что приготовить на обед.
Они рассмеялись, и холодок развеялся.
— Пойду подогрею крем, — сказала Зарина. — А ты, может, покажешь Смите свою комнату? Я вас позову.
Они вошли в комнату Мохана, ощущая неловкость. Смита окинула взглядом голые стены, аккуратно застеленную двуспальную кровать, стул, на спинке которого висели джинсы. Комната была такой же аскетичной и безличной, как ее квартира. Добродушный весельчак Мохан хоть и жил не один, но, похоже, вел такое же монашеское существование, как она сама. Ее сердце при мысли об этом растаяло, и он это заметил.
— В чем дело? — спросил он.
— Ни в чем. Я просто рада, что увидела твою комнату. Теперь я знаю, где ты живешь.
На его лице вновь появилось обиженное выражение, которого она уже боялась — оно появлялось каждый раз, когда он вспоминал о ее грядущем отъезде, — и она приготовилась услышать едкое замечание. Но он промолчал. Она подошла к комоду и взяла фотографию в рамке.
— Твои родители? — спросила она.
— Да.
— Ты очень похож на отца.
— Все так говорят.
Она вернула фотографию на место, рассеянно смахнув с нее пыль. Он заметил.
— Тут очень пыльно, — сказал он. — После уборки уже через полчаса пыль опять собирается.
— Да, такой он, твой любимый город, — поддразнила она.