Смита рассмеялась.
— Тетя. Я не знаю. Я же была маленькая.
— Да-да, конечно, — смутилась Зарина. — А когда ты уехала из Индии?
— В 1998 году. Мне было четырнадцать.
— Ясно. И у нас была возможность уехать. Когда мы только поженились. — Она взглянула на Мохана. — Дяде Джамшеду предложили работу. Но мы отказались.
— Я не знал, — сказал Мохан.
— Это было давно. Мы уже забыли. — Зарина потянулась и вытерла ротик Абру салфеткой.
— Вы жалеете, что не уехали? — спросила Смита.
— Жалею ли я? Нет. Я тогда ухаживала за пожилыми родителями и сыном — мне было некогда жалеть. — Зарина улыбнулась. — К тому же дом там, где сердце. Пока я с Джамшедом, даже ад будет казаться раем.
— Замсед, — вдруг сказала Абру.
— О боже, — воскликнула Зарина, — она заговорила! Она только что сказала «Джамшед», клянусь, я слышала!
После обеда Мохан взял на руки Абру, сидевшую на коленях у Смиты.
— Хочешь прогуляться? — спросил он. — Я покажу тебе колонию парсов[76] в Дадаре и парк «Пять садов».
— С удовольствием. — Смита повернулась к Зарине. — Очень рада, что познакомилась с вами. Спасибо за гостеприимство.
Зарина улыбнулась.
— Ну, зачем так официально? — сказала она Мохану, словно Смиты рядом не было, и обняла Смиту. — Счастливо тебе долететь. И благослови тебя Бог.
— И вас, — ответила Смита.
Глава тридцать девятая
По дороге в аэропорт Мохан поставил альбом Хеманта Кумара. Смита слушала, как он подпевал печальной песне певца с бархатным голосом: «
— Как красиво, — сказала она.