Проклятая игра

Марти спустился по лестнице, спотыкаясь и стряхивая остатки сна. Холод на нижнем этаже заставил его окончательно проснуться. Он направился в кухню, откуда тянуло сквозняком. У него оставалось несколько секунд на то, чтобы увидеть стекло и кровь на полу, прежде чем Кэрис начала кричать.

Из невообразимого далека донесся чей-то крик. Уайтхед слышал голос — девичий голос, но, затерянный в пустыне, не смог опознать его. Он не знал, много ли времени провел здесь, рыдая и глядя на то, как появляются и исчезают призраки; казалось, целую вечность. Его голова кружилась, горло охрипло от рыданий.

— Мамолиан, — взмолился он вновь. — Не оставляй меня здесь!

Европеец был прав; он не хотел идти в эту пустоту один. Он сотни раз бесплодно молил об избавлении, и сейчас видения понемногу отпускали его. Плитки кафеля, как застенчивые белые крабы, вернулись на место под ногами; тяжелый запах собственного пота ударил в нос — самый приятный запах из всех, какие он когда-либо чувствовал. И Европеец появился перед ним, словно никуда не исчезал.

— Поговорим, пилигрим? — спросил он.

Уайтхед дрожал, несмотря на жару. Его зубы стучали.

— Да, — ответил он.

— Спокойно? С достоинством и вежливо?

И снова:

— Да.

— Тебе не понравилось то, что ты видел.

Уайтхед провел рукой по бледному лицу, большим и указательным пальцами обхватил переносицу и сильно сжал ее, словно хотел прогнать видения.

— Нет, будь ты проклят, — сказал он.

Видения нельзя было прогнать. Ни сейчас, ни потом.

— Может быть, мы поговорим в другом месте? — предложил Европеец. — Найдется комната, куда мы могли бы пойти?

— Я слышал Кэрис. Она кричала.

Мамолиан на мгновение прикрыл глаза, улавливая мысли девушки.

— С ней все в порядке, — сказал он.

— Не заставляй ее страдать. Пожалуйста. Она — все, что у меня есть.

— С ней ничего не случилось. Она просто увидела кое-что из поделок моего друга.