Проклятая игра

— Что именно?

— Через меня он получил жизнь, — ответил Уайтхед.

— Объясните, — сказал Марти. — Я не понимаю.

— Он хотел жить, как всякий человек. У него имелись собственные аппетиты. И он утолял их через меня. Не спрашивай, как. Я сам не понимаю этого. Иногда я чувствовал его где-то позади моих глаз…

— И вы позволяли ему?

— Поначалу я даже не знал, что он делает: мое внимание было поглощено другим. Я с каждым часом становился богаче. У меня были лошади, дома, земли, искусство, женщины. Легко забыть о том, что он всегда рядом, всегда наблюдает, словно живет по моей доверенности… Затем в пятьдесят девятом я женился на Евангелине. Нашей свадьбе позавидовала бы королевская семья, о нас писали все газеты отсюда до Гонконга. Достаток и Благосостояние женятся на Интеллигентности и Красоте. Идеальная пара Это был пик моего счастья.

— Вы любили ее?

— Невозможно не любить Евангелину. Мне кажется… — Его голос зазвучал удивленно: — Мне кажется, она тоже любила меня.

— А как она воспринимала Мамолиана?

— Ах, это и стало камнем преткновения. Она не выносила его с самого начала Она говорила, что он слишком уж пуританин; что она чувствует себя виноватой в его присутствии. И она была права. Он ненавидел плоть, телесные функции раздражали его. Но он не мог освободиться от тела и желаний. Это мучило его. И чем дальше, тем тяжелее становилось его самоистязание.

— Из-за нее?

— Не знаю. Возможно. Сейчас я думаю, что он наверняка желал ее, как желал красавиц в прошлом. А она, конечно, презирала его с самого начала. Когда она стала хозяйкой дома, началась война нервов. Вскоре Евангелина сказала мне, чтобы я должен избавился от него. Это случилось как раз после рождения Кэрис. Ей не нравилось, что он все время нянчился с ребенком, — а ему это как раз правилось. Она не хотела видеть его в нашем доме. К тому моменту он уже десять лет жил рядом со мной, но я понимал, что не знаю о нем ничего. Он оставался тем же мифическим картежником из Варшавы.

— Вы никогда не расспрашивали его?

— О чем?

— Кто он? Откуда? Где научился тому, что умеет?

— О да, конечно, я спрашивал его. И каждый его ответ отличался от предыдущего.

— То есть он лгал?

— Очевидно. Это было у него вроде шутки: жизнь в виде совокупности частиц, которая никогда не складывается в одну и ту же форму дважды. Словно он никогда не существовал, а человек по имени Мамолиан был всего лишь конструкцией, под которой скрывалось что-то еще.

— Что?

Уайтхед пожал плечами.