— Пожалуйста, уходи.
— Только позволь коснуться тебя.
Рука была уже в нескольких дюймах от лица Кэрис. Отвращение охватило ее и победило сонливость, которую навевал остров. Кэрис отбросила руку Брира, испуганная даже столь кратким соприкосновением с его телом. Он казался обиженным.
— Ты пыталась причинить мне боль, — напомнил он, — так много раз. Я никогда не делал тебе больно.
— Но ты хотел.
— Он. Не я. Я хочу, чтобы ты была вместе с моими друзьями, там, где никто тебя не обидит. — Его рука внезапно взметнулась и схватила Кэрис за шею, — Ты никогда не уйдешь от меня, — сказал он.
— Мне больно, Энтони.
Он прижал ее к себе и наклонил голову, насколько позволяла шея. На коже у его правого глаза она заметила кое-что новое. Чем ближе он придвигался, тем яснее Кэрис видела жирную белую личинку, что угнездилась и зрела на его лице. Он знает, что стал домом для мух? Или, может быть, он гордится этим? Брир явно собирался поцеловать ее.
«Если он положит язык мне в рот, — подумала Кэрис, — я откушу его. Я не позволю этого сделать. Боже милостивый, лучше умереть».
Он впился губами в ее губы.
— Ты ведешь себя непростительно, — сказал тонкий голос.
Дверь была открыта.
— Отпусти ее.
Пожиратель Лезвий убрал руки от Кэрис и отодвинулся от ее лица. Она выплюнула слюну с привкусом его поцелуя и посмотрела вверх.
Мамолиан стоял в дверях. За его спиной виднелись два хорошо одетых молодых человека: у одного золотые волосы, и у обоих улыбки победителей.
— Непростительно, — повторил Европеец и обратил рассеянный взгляд на Кэрис.
— Видишь, что происходит, когда ты сбегаешь из-под моей опеки? — сказал он. — Какие начинаются кошмары?
Она ничего не ответила.
— Ты одна, Кэрис. Твой защитник мертв.
— Марти? Умер?