Поднялся ветер. Может быть, он отломил несколько сухих веток, а те попадали на землю и встревожили собак. Марти отметил в углу поместья несколько высохших вязов, которые надо срубить; возможно, один из них упал. Все же следует выйти и взглянуть. Он прошел в кухню и включил мониторы, просматривая от камеры до камеры внешнюю ограду. Смотреть было не на что. Но к востоку от леса изображения исчезли. Белый шум вместо залитой светом травы. Три камеры не работали.
— Дерьмо, — выругался Марти.
Если упало дерево — что более вероятно, чем простая поломка, — разбираться с ним придется Марти. Странно, что не сработала тревога Неисправность, отключившая три камеры, должна была вывести из строя всю систему; однако звонок не звенел, сирены не выли. Он снял куртку с крюка у двери, прихватил фонарь и вышел наружу.
Огни ограды мерцали по всему видимому периметру. Марти быстро оглядел их и не заметил ни одного отключенного. Он направился в ту сторону, откуда доносился лай. Ночь выдалась мягкой, несмотря на ветер; первые ощутимые признаки весеннего тепла. Прогулка казалась приятной, хотя повод был дурацким. Возможно, это вовсе не дерево, а обычное замыкание. Сломаться может что угодно. Дом остался позади, свет в окнах тоже. Вокруг Марти сомкнулась темнота. Он брел в двух сотнях ярдов от огней изгороди и примерно на таком же расстоянии от дома по полосе пустой земли. Фонарь слабо освещал дерн в нескольких шагах впереди. Ветер порой шелестел в кронах деревьев, но вокруг стояла тишина.
Наконец Марти добрался до того места, откуда слышался лай. Все фонари в обоих направлениях светили, никаких заметных повреждений не было. Тем не менее что-то во всем этом, в самой ночи и ласковом ветре, было не так. Или просто темнота не благоволила к нему и теплый воздух не слишком подходил для времени года? Марти ощутил напряжение в животе; его мочевой пузырь был переполнен после выпитого пива. Досадно, что он не видит и не слышит поблизости собак. Либо он неверно выбрал направление, либо они убежали отсюда, преследуя кого-то — или, мелькнула вдруг безумная мысль,
Покрытые колпаками фонари наверху ограды качались под свежими порывами ветра, и все дрожало в мерцающем свете. Марти решил, что не может идти дальше, пока не освободит ноющий мочевой пузырь. Он выключил фонарь, засунул его в карман и расстегнул штаны, отвернувшись от света и ограды. С величайшим облегчением он стал мочиться в траву; физическое удовлетворение заставило его радостно вскрикнуть.
Полдела было сделано, и тут фонари позади него замигали. Поначалу он решил, что это шутки ветра. Но нет — огни действительно мигали и медленно гасли. По мере того как они меркли, справа по периметру ограды снова залаяли собаки, и в их лае звучали злость и паника.
Марти не мог перестать мочиться, поскольку уже начал, и в течение нескольких секунд проклинал свою неспособность контролировать процесс. Закончив, он застегнулся и побежал в сторону поднявшегося гвалта. Когда он отошел, огни позади него мигнули и загорелись снова; провода издавали мерное гудение. Но лампы были расположены слишком редко, чтобы показать полную картину. Между ними расползались клочья темноты: под одним из десяти столбов было светло, а под другими девятью была ночь. Невзирая на растущий внутри ужас, Марти пробегал эти промежутки, и ограда мигала у него за спиной. Свет, тьма, свет, тьма…
Впереди открылась живописная сцена. В пятне света под фонарем стоял нарушитель. Собаки сновали повсюду — у его ног, на его груди, они кусали и терзали его. Человек же стоял прямо на слегка раздвинутых ногах, пока животные вертелись вокруг.
Марти понял, что сейчас начнется бойня. Собаки были безжалостны, они разрывали пришельца с яростью. Однако удивительное дело: несмотря на яростную атаку, они поджали хвосты, а в их низком рычании звучал страх. Марти заметил, что Иов даже не пытался кусаться — он просто скакал вокруг, прищурив глаза, и наблюдал за подвигами остальных псов.
Марти стал отзывать их короткими властными командами, как его научила Лилиан:
— Стоять! Саул! Стоять! Дидона!
Собаки были великолепно выдрессированы, Марти не раз видел, как их натаскивают. И сейчас, несмотря на свой злобный напор, они отпустили жертву, едва услышали приказ. Псы неохотно попятились назад, прижали уши и оскалились, не сводя глаз с незнакомца.
Марти направился к пришельцу; тот стоял в кольце собак, шатаясь и истекая кровью. Оружия он, похоже, не имел и больше походил на бродягу, нежели на потенциального убийцу. Его простая темная куртка была разодрана на части после нападения; в прорехах виднелись кровоточащие раны.
— Уберите их… от меня, — сказал он болезненным голосом.
Его тело сплошь покрывали следы укусов. В нескольких местах, особенно на ногах, собаки вырвали зубами куски плоти. Два сустава среднего пальца левой руки болтались на одном сухожилии. Траву окропили брызги крови. Марти восхитило то, что человек все еще не упал.
Собаки по-прежнему окружали его, готовые по первой же команде повторить атаку; псы смотрели на Марти с нетерпением. Они жаждали прикончить страдающую жертву. Но несчастный не выказывал ни малейшего признака страха Он просто смотрел на Марти, и его глаза были как булавочные острия в мертвенной белизне.
— Не двигайтесь, — сказал Марти. — Если хотите остаться в живых. Если попытаетесь бежать, они приволокут вас обратно. Вы поняли? Они не слишком-то меня слушаются.
Тот ничего не ответил, только смотрел. Марти понимал, что человек испытывал сильную боль. Он был немолод. Его несвежая щетина казалась скорее серой, чем темной. Череп, несмотря на вялую восковую плоть, выглядел крепким и мощным, а на лице отпечатались страдания и усталость, возможно, даже трагедии. Лишь сведенные лицевые мускулы намекали на то, что он терпит сильную боль. Взгляд пришельца был тверд и таил в себе угрозу.
— Как вы сюда попали? — спросил Марти.