Ничего не произошло бы, если бы тебе не вздумалось подарить ему эти сапоги, старая ты черножопая сучка. Вот как он с ней разговаривал – или, может быть, еще хуже, просто она мне не передавала.
Наконец она вообще избавилась от телефона. Я говорил ей, что телефон
Я говорил: отключай телефон на ночь.
Она отвечала: «Я отключаю. Но он все равно звонит».
Я говорил, что это ей чудится. Я пытался сам в это поверить, но не мог, мистер Брэдли. Если тот гадкий мальчишка сумел украсть коробку Марли, если он знал, что Вики завалила прослушивание на роль, если знал о папиных сапогах –
И я не знаю, можно ли было спасти маму Нону, если бы она позвонила в «скорую». Я знаю только, что когда у нее прихватило сердце, она не смогла никуда позвонить, поскольку в доме не было телефона. Она умерла в одиночестве. Соседка нашла ее на полу в кухне на следующий день.
Мы с Карлой приехали на похороны и провели ночь в папином доме, где мама Нона осталась жить после его смерти. Мне приснился кошмар, я проснулся посреди ночи и больше не смог заснуть. Уже утром, услышав, как на крыльцо упала газета, я вышел за ней и увидел, что на почтовом ящике за калиткой поднят флажок. Я подошел к ящику – как был, в халате и тапочках. Внутри лежала детская бейсболка с пластиковым пропеллером на макушке. Я взял ее в руки, и она была «БЕРИ СЕБЕ, У МЕНЯ ЕСТЬ ЕЩЕ».
Я отнес чертову бейсболку на кухню – держа двумя пальцами, потому что, как я уже говорил, мне было противно к ней прикасаться, – запихнул ее в дровяную печь и поднес спичку. Бейсболка сгорела мгновенно. Вспыхнула зеленоватым пламенем и осыпалась пеплом. Где-то через полчаса Карла спустилась в кухню, принюхалась и спросила: чем так воняет? Как будто гнилыми водорослями.
Я сказал, что это, скорее всего, выгребная яма за домом. Она, наверное, переполнилась, и надо вызвать ассенизаторов, чтобы все откачали. Но я знал правду. Это был запах метана. Возможно, последний запах, который почувствовал мой отец перед тем, как что-то высекло искру и папа вместе с двумя его спутниками отправился на тот свет.
Я тогда работал в аудиторской фирме – одной из крупнейших независимых аудиторских компаний на Среднем Западе – и очень быстро поднялся до руководящей должности. Собственно, так всегда и бывает, когда приходишь на работу пораньше, уходишь попозже и занимаешься делом, а не считаешь ворон. Мы с Карлой хотели иметь детей, и мой доход позволял всерьез думать об этом, но ничего не получалось, ее месячные приходили регулярно, как по часам. Мы ездили в Центр акушерства и гинекологии в Топеке и сдали все необходимые анализы. Врач сказал, что у нас все нормально и говорить о лечении бесплодия пока рано. Он велел нам возвращаться домой и наслаждаться интимной жизнью.
Так мы и сделали, и через одиннадцать месяцев у жены случилась задержка. Жена воспитывалась в католической семье, но, поступив в университет, прекратила посещать церковь. Однако когда стало ясно, что Карла забеременела, она снова стала туда ходить. И хотела, чтобы я ходил вместе с ней. Мы посещали церковь Святого Андрея. Я сам человек не религиозный, но был не против. Если Карла хотела поблагодарить Бога за счастье стать матерью, я не возражал.
Выкидыш случился, когда она была на шестом месяце. Несчастный случай. Хотя это был никакой не случай. Ребенок прожил несколько часов, потом умер. Умерла. Это была девочка. Ей нужно было дать имя, и мы назвали ее Элен, в честь бабушки Карлы.
Это произошло прямо у церкви. Месса закончилась, мы собирались пообедать где-нибудь в центре и вернуться домой, чтобы я успел посмотреть футбол по телевизору. Карла хотела просто полежать, подложив под ноги подушку и наслаждаясь беременностью. Она действительно
Я увидел гадкого мальчишку, как только мы вышли из церкви. Те же мешковатые шорты, тот же свитер в полоску, тот же пухлый детский животик. Бейсболка, которую я нашел в почтовом ящике, была синей, а та, что на голове у мальчишки, – зеленой. Но тоже с пластиковым пропеллером на макушке. У меня на висках уже пробивалась первая седина, а он так и остался мальчишкой шести-семи лет.
Он стоял чуть поодаль, как бы прячась за спиной другого мальчишки.
– Давай, – сказал гадкий мальчишка. – А то отберу те пять баксов, что я тебе дал.
– Не хочу, – ответил обычный мальчик. – Я передумал.
Карла их не видела. Она стояла на крыльце, на верхней ступеньке, и беседовала с отцом Патриком. Говорила ему, что ей очень понравилась его проповедь. Его слова дали ей пищу для размышлений. Лестница была гранитной и довольно крутой.
Кажется, я пошел к ней, чтобы взять под руку. А может, и нет. Может, я просто застыл на месте, как это было, когда мы с Вики встретили того мальчишку после прослушивания на роли в «Музыканте». Прежде чем я сумел сбросить оцепенение или выдавить хоть слово, гадкий мальчишка шагнул вперед и достал из кармана зажигалку. Как только он щелкнул зажигалкой, я понял, что произошло в тот день в шахте «Глубокая». Папины кованые сапоги были ни при чем. Что-то зашипело и заискрилось на верхушке красного мячика в руках у обычного парнишки. Он отбросил эту штуковину, просто чтобы от нее избавиться, и гадкий мальчишка расхохотался. Это был нехороший, злой смех.
Искрившаяся штуковина ударилась о ступеньки сбоку, под металлическими перилами, отскочила и взорвалась с оглушительным грохотом и вспышкой желтого света. Это была не обычная петарда и даже не «вишневая бомбочка». Это был взрывпакет М-80. Взрыв напугал Карлу точно так же, как она сама напугала Вики в тот день в кладовке в женском общежитии. Я попытался ее подхватить, но она держалась двумя руками за руку отца Патрика, и мои пальцы скользнули по ее локтю и сорвались. Они упали с лестницы вместе. Он сломал правую руку и левую ногу. Карла сломала лодыжку и получила сотрясение мозга. И потеряла ребенка. Потеряла Элен.