Лавка дурных снов

– Вы уже начали?

Ему никто не ответил. Это уже не имело значения. Глаза Халласа закрылись. Он тихонько всхрапнул. Прошла минута. Еще один долгий, прерывистый всхрап. Прошло две минуты. Четыре минуты. Халлас уже не храпел и не шевелился. Брэдли повернул голову. Отца Патрика не было рядом.

9

Когда Брэдли вышел из Прививочного корпуса, в прерии дул холодный ветер. Адвокат застегнул пальто и принялся жадно вдыхать студеный воздух, стараясь вобрать в себя как можно больше вольного простора – и как можно быстрее. Дело было не в казни как таковой; за исключением странной голубой рубашки начальника тюрьмы, в казни не было ничего необычного, все прошло обыденно и прозаично, как укол от столбняка или прививка от герпеса. В этом-то и заключался весь ужас.

Краем глаза Брэдли заметил какое-то движение в Курином загоне, где совершали прогулки заключенные-смертники. Но сегодня там должно было быть пусто. В дни, когда совершались казни, все прогулки отменялись. Макгрегор говорил ему об этом. И действительно, когда Брэдли посмотрел на Куриный загон, там никого не было.

Брэдли подумал: оно приходит под видом ребенка.

Он рассмеялся. Заставил себя рассмеяться. Это была просто нервная реакция, и вполне объяснимая. Словно в подтверждение этого Брэдли вздрогнул.

Старенького «вольво» отца Патрика уже не было на гостевой стоянке у Прививочного корпуса. Сейчас там стояла только машина самого Брэдли. Он направился было туда, но, не сделав и трех шагов, развернулся и зашагал к Куриному загону. Полы его пальто хлопали на ветру и били по ногам. В загоне никого не было. Конечно, нет, Боже правый. Джордж Халлас был сумасшедшим, и даже если его гадкий мальчишка и вправду существовал, сейчас он мертв. Шесть пуль из револьвера сорок пятого калибра – надежная гарантия.

Брэдли пошел на стоянку, обогнул капот своей машины – и снова замер. Через весь бок его «форда», от переднего бампера до заднего левого габаритного огня, тянулась уродливая царапина. Кто-то провел по машине ключом. В тюрьме строгого режима, за тремя стенами и бессчетными КПП, кто-то исцарапал его машину.

Сначала Брэдли подумал об окружном прокуроре, сидевшем со скрещенными на груди руками и уверенном в собственной непогрешимости. Но это была совершенно безумная мысль. В конце концов, прокурор получил что хотел – он лично присутствовал на казни Джорджа Халласа.

Брэдли открыл водительскую дверь, не запертую на замок – да и зачем запирать машину в тюрьме?! – и потрясенно застыл. Пару секунд он просто стоял не в силах пошевелиться, а потом, словно сама собой, его рука медленно поднялась и закрыла ему рот. На водительском сиденье лежала бейсболка с пропеллером на макушке. Одна из лопастей пропеллера была искривлена.

Наконец Брэдли нагнулся и поднял бейсболку, держа двумя пальцами, как когда-то Халлас. Перевернул и увидел внутри записку, написанную корявым детским почерком.

«БЕРИ СЕБЕ, У МЕНЯ ЕСТЬ ЕЩЕ».

Он услышал детский смех, веселый и звонкий. Оглянулся на Куриный загон, но там по-прежнему никого не было.

Брэдли перевернул записку и увидел еще одно коротенькое сообщение:

«СКОРО УВИДИМСЯ».

Посвящается Рассу Дорру

Смерть[10]

Перевод В. Антонова

В романе «Волосы Гарольда Ру», возможно, лучшем из опубликованных произведений о том, как пишется книга, Томас Уильямс предлагает поразительную метафору, а может, даже притчу о том, как рождается сюжет. Ему представляется темное поле, на котором мерцает крошечный огонек. Один за другим из темноты выходят люди, чтобы погреться у него. Каждый приносит немного хвороста, и в конечном итоге маленький огонек разгорается в большое пламя, вокруг которого собираются персонажи. Их лица ярко освещены, и каждое красиво по-своему.