И донья Соль задумалась, вспоминая бедного раджу, дрожавшего от холода в своих смешных одеяниях среди лондонских туманов. Она мысленно представляла себе восточного принца в родном краю, в ореоле власти, в блеске солнечных лучей. Его медная кожа с зеленоватым отблеском тропической растительности преобразилась, приняв оттенок художественной бронзы. Он торжественно восседал на слоне, покрытом золотой попоной, спускающейся до самой земли, среди воинственных всадников и рабов, несущих курильницы с ароматическими травами; на нем пышный тюрбан, сверкающий драгоценными камнями и увенчанный каскадом реющих белых перьев, на груди – бриллианты, стан перехвачен кушаком, усыпанным изумрудами, с золотым ятаганом; а вокруг – баядерки с подведенными глазами и упругой девичьей грудью; ручные тигры; целый лес копий; вдали – пагоды с уступами крыш и колокольчиками, поющими нежные мелодии под легким дуновением ветра, свежий сумрак дворцов, зеленые кущи, под сенью которых притаились хищники. Ах, окружающая атмосфера! Повстречайся она с раджой, величественным, как божество, под глубокой, точно застывшей синевой неба на его родине, сгорающей в блеске солнечных лучей, ей не пришла бы в голову мысль о теплом пальто. Она, наверное, первая бросилась бы в его объятия и отдалась бы ему, как рабыня любви.
– Вы напоминаете мне раджу, милый Гальярдо. Там, в Севилье, в национальном костюме, с гаррочей на плече вы дополняли пейзаж и были прекрасны. Но здесь!.. Мадрид – увы! – стал европейским городом. Не видно больше народных костюмов. Манильская шаль мелькнет теперь разве что на подмостках. Не обижайтесь, Гальярдо, я сама не знаю почему, но вы мне напоминаете этого индуса.
Донья Соль смотрела через окно на хмурое, затянутое тучами небо, мокрую площадь, редкие хлопья снега, на прохожих, спешивших куда-то под своими зонтиками; потом перевела взгляд на тореро и с удивлением уставилась на прядь волос, уложенную на макушке, на его прическу и шляпу, – все говорило о профессии тореро и так противоречило его современному элегантному костюму.
В глазах доньи Соль тореро был вырван из своего привычного «обрамления». Ах, этот грустный, дождливый Мадрид!.. Ее друг, приехавший сюда с мечтой о стране вечно лазурного неба, очень разочарован. Да и сама она при виде живописных групп тореро, стоящих на тротуаре против гостиницы, вспоминает редкостных животных, привезенных из солнечного края в зоологический сад, окутанный туманным светом дождливого дня. Там, в Андалузии, Гальярдо был героем, чистокровным представителем страны скотоводства. Здесь, со своим бритым лицом, он выглядит нелепым персонажем, паяцем, привыкшим к аплодисментам толпы, заурядным комедиантом с театральных подмостков, только вместо того, чтобы развлекать толпу забавными репликами, он вызывает в ней дрожь, вступая в единоборство со зверем.
О, сладостный мираж солнечных стран! Обманчивое опьянение света и красок! Она могла в течение нескольких месяцев любить этого неотесанного и грубого парня, восхищаться его тупой невежественностью и требовать, чтобы он не заглушал духами привычный запах арены и конюшни, всей атмосферы цирка, насквозь пропитавшей его кожу! Да, обстановка! На какие безумства толкает она женщин!
Донье Соль припомнился день, когда ей грозила опасность быть растерзанной рогами быка. Потом завтрак за одним столом с разбойником, которого она слушала с восторженным удивлением, кому на прощание подарила розу. Какое безумство! И как далеко все это теперь!
Из прошлых переживаний, в которых она раскаивается, сознавая их смешную сторону, остался всего лишь этот парень, не спускающий с нее умоляющего взгляда в ребяческой попытке воскресить былое счастье. Бедняга! Разве можно холодно и без иллюзий повторить безумства, навеянные волшебной властью жизни!..
– Все кончилось! – сказала донья Соль. – Надо забыть прошлое – ведь когда мы оглядываемся на него, оно представляется нам совсем в иных красках! Вернувшись в Испанию, я не узнаю ее. И вы уже не тот, что прежде. Мне даже последний раз в цирке почудилось, будто вы уже не так отважны… и будто толпа уже не так восторгается вами…
Донья Соль сказала это просто, без задней мысли, но Гальярдо послышалась в ее тоне насмешка, и, опустив голову, он покраснел.
Проклятие! Им снова овладели профессиональные заботы. Вся беда в том, что теперь он уже не подходит вплотную к быку. Донья Соль дала ему ясно понять… В ее глазах он уже не тот, что прежде. Будь он прежним Гальярдо, она, наверно, лучше приняла бы его. Женщины любят смельчаков.
Тореро обманывал сам себя, принимая полное забвение былой прихоти за временное охлаждение, над которым он еще может восторжествовать, совершив подвиг.
Донья Соль поднялась. Визит затянулся; тореро, казалось, не сознавал, что пора уходить; завороженный ее красотой, он смутно надеялся на счастливый случай, который вновь сблизит их.
Матадору пришлось последовать примеру доньи Соль. Она сослалась на необходимость распрощаться с ним. Она ждет своего друга, чтобы вместе отправиться в музей Прадо.
Донья Соль пригласит Гальярдо как-нибудь вместе позавтракать в тесном кругу у нее в номере. Ее другу будет, несомненно, интересно увидеть вблизи тореро. Он едва говорит по-испански, но рад будет познакомиться с Гальярдо.
Тореро пожал протянутую руку, пробормотал что-то неясное и вышел. Гнев туманил ему глаза, в ушах звенело.
Эта женщина холодно выпроводила его, как назойливого посетителя! Та же самая женщина, которую он знал в Севилье! И она посмела пригласить его на завтрак вместе со своим другом, чтобы тот мог вблизи рассмотреть тореро, как какого-то редкостного зверька!
Проклятие! Но он мужчина… Все кончено. Больше он никогда к ней не вернется!
IX
В эти дни Гальярдо получал много писем от дона Хосе и от Кармен.
Доверенный пытался вдохнуть мужество в своего матадора, как всегда советуя ему идти прямо на быка… «Раз! Удар – и бык у тебя в кармане». Но под его бодрым тоном ощущалась какая-то растерянность. Похоже было, что вера его поколебалась и он начал сомневаться, является ли Гальярдо «первым матадором в мире».
ebooksa