– Я был у вас в замке в Познани, – ответил землевладелец, – оттуда меня за вами отправили.
Воевода ничего не сказал.
Немного подумал и указал прибывшему на лавку, чтобы сел, сам также разместился.
– Как вас зовут? – спросил он.
– Флориан Шарый, из Сурдуге над Пилицей, – сказал спокойным голосом прибывший.
– А ваш клич?
– По-разному нас кличут, в основном Козлароги, – ответил Флориан. – Мы такие старые землевладельцы в Серадчине, как он…
– Сами также на войну идёте? – последовал дальше вопрос.
– Иду, – молвил Шарый, – взрослого сына не имею ещё, а старый отец уже и на коня не сядет. Рад не рад людей вести должен.
– Как это – не рад! Землевладелец и рыцарь всегда должен быть рад войне, – сказал воевода.
– И я также, – говорил с флегмой Шарый, – но старый отец не справится с соседом, а я имею под боком такого… из ада родом…
Он вздохнул, воевода рассмеялся от этой искренности.
– Тот так же должен идти на войну! – прибавил он.
– Нет, не пойдёт, пошлёт кого-нибудь за себя, потому что как раз теперь с отцом моим и челядью будет воевать, – говорил Шарый, – со времени, когда я там поселился, ни одного дня покоя от него не имел.
Вздохнул снова.
– Потому человек, вместе того чтобы радоваться войне за короля, не может ей радоваться, ибо его собственная донимает…
Винч внимательно смотрел на говорящего, а оттого, что в его голосе пробивались горе и грусть, не вытянул его больше на слово.
– Налейте себе мёда, – сказал он вполголоса.
Не говоря, приезжий подошёл к жбану, наклонил его, на полнил кубок и с ним вернулся на лавку.
– Война будет суровая, – начал воевода, немного подумав. – Королевское войско ни в чём упрекнуть нельзя, оно доброе… но немцы закованы в сталь, каждый из них, словно крепость, хотя до него наши достанут, не узнают, откуда к нему подступить… от стоп до головы железо… кони также бронированные…