Слушающие молчали.
– Не терять же от этого мужества? – произнёс Шарый. – Они мудрые, но и король, пан наш, умный и знает, как с ними быть, а Бог милостив. Дело наше доброе, свою землю защищаем, они чужую раздирают.
Шарый выпил мёда, огляделся, медленно встал со скамьи, поставил кубок и поклонился, направляясь к двери.
– Какой ответ отнести мне пану Хебте? – спросил он с порога.
– Спешно вам! – вставил Винч.
– Завтра я должен быть в дороге, – сказал Шарый. – Отдыхать не время.
Воевода постоял немного, думая.
– Езжайте с Богом! – отозвался он. – А воеводе скажи те, что я учиню то, что велит мне мой долг. Найдут меня, где нужно.
Так неоднозначно отправив посольство, воевода кивнул головой, дал знак рукой. Шарый немного поклонился и вышел из комнаты.
Уже давно было время ко сну, Добек потянулся, зевнул и оглянулся за посланником.
– Меня ещё сон не берёт, – сказал, расставаясь с ним, воевода, – а завтра поговорим с тобой, потому что ты мне людей привести должен и времени лишнего не имею.
Добек уже при выходе задержался. Посмотрел дяде в глаза, говоря взглядом то, чего уже не смел повторить словами.
Винч понял взгляд и упрямо отвернулся.
– Спи спокойно, – сказал он, пожимая его руку. – Никакая сила на свете не может меня отвести от того, что раз решил.
Добек вышел.
Едва он отошёл от комнаты, в которой его люди приготовили ему постель, когда воевода приказал привести к себе Влостка.
Тот приблизился к нему снова, разгорячённый и нетерпеливый.
– Пошли за людьми для меня, – сказал он, – спеши… Уже меня послами гонят даже туда. Пусть все полки и наши рыцари ко мне пребывают. Чем больше нас будет, тем лучше. Собираться и вызовы слать, под страхом смерти, под позором, до последнего человека… мне нужно много людей.
Говорил он так прерывающимся голосом, а Влостек, вроде бы простой человечишко, так смотрел в его глаза, словно угадывал его мысль.
Был это взгляд старого слуги или верного животного, что, сжившись с человеком, читает в его глазах и невысказанное вырывает из глубины души.