Но прогресс все-таки наблюдался. Фолстаф завел особую комнату, чисто убранную, где на белой скатерти ставилось свежее угощение для духов под названием фагасы; правой рукой они дарили удачу, левой наводили беду. Асмо, разбудив Джулию в очередной раз, поведала о свидании с Золотым Козлом, которого, как правило, видят одни пастухи, да и то издали.
На следующую ночь, правда, удача ей изменила, и она заявилась вся мокрая, дрожа от первого осеннего холодка: коварный драк посреди вполне цивильного разговора вдруг затащил ее в Рону. Днем в супермаркете она увидела его в человеческом облике — он загружал в тележку банки анчоусов и весело подмигнул ей.
Кроме того, с их машины все время воровали покрышки. Асмо подозревала местного трикстера[54] Рейнарда-Лиса; заступник крестьян вроде бы, враг помещиков и духовенства, а для нее сплошной геморрой.
Фолстаф как-то вышел к завтраку мрачнее тучи — таким его Джулия видела в первый раз. За эспрессо и мюсли он сообщил, что ночью по дороге домой с ними поравнялась черная лошадь длиной со школьный автобус, везущая тридцать плачущих детей. Она сопровождала мини-фургон добрых пару минут, как по шоссе, так и по проводам и верхушкам деревьев, а потом сиганула в реку вместе с детьми. Изыскатели подождали, но лошадь так и не выплыла. Реальность это или иллюзия? Мюрийцы полистали газеты, но объявления о пропаже детей не нашли.
Совместную оперативку устраивали в полдень: для команды Царапа это был ланч, для людей Асмо завтрак, поскольку те поздно вставали после своих ночных выездов. Обе стороны обменивались последними достижениями в духе здорового — и нездорового тоже — соревнования.
— Ну какого же хрена, Асмо, — сказал Царап в сентябре, прервав на середине ее доклад. Луга вокруг дома начинали рыжеть. — Какой нам от этого прок? Если я еще раз услышу о твоем Золотом Козле, у меня крышу сорвет. Ни фига этот Козел знать не может. Я убить готов за что-нибудь древнегреческое: бога, полубога, духа, чудовище, мне наплевать. За циклопа. Должно же тут водиться что-то такое. Это Средиземноморье, мать его так.
Асмо злобно уставилась на него ввалившимися глазами поверх багетов и клякс от варенья. Огромная оса, свесив ноги, перелетала от одной кляксы к другой.
— Циклопов нет, — сказала она. — Хочешь сирену?
— Сирену? — Царап, просветлев, хлопнул рукой по столу. — Что ж ты раньше молчала?
— Не греческую только, французскую. Змеиный хвост ниже пояса.
— Вроде горгоны? — нахмурился Царап.
— Нет, у горгон вместо волос змеи. Не думаю даже, что это реальные существа.
— Полуженщина-полузмея — это ламия, — вставила Джулия.
— Да, в Греции, — рявкнула Асмодея. — Во Франции это сирена.
— Может, она знает кого-то из ламий, — с надеждой сказал Царап. — Может, они родня. У женщин со змеиным туловищем должна быть своя социальная сеть…
— Не знает она никаких ламий. — Асмо уронила голову на стол. — Ты сам не знаешь, о чем просишь.
— Я не прошу, а даю тебе директиву расширить поиски. Тошнит уже от этих французиков. Про лютенов, сколько помню, ни одного фильма не сняли — не тот у них уровень. Слетай в Грецию, деньги не проблема. Мы все можем слетать. Здесь ты зашла в тупик и из чистого упрямства не хочешь в этом сознаться.
— Да что ты знаешь! — Покрасневшие глаза Асмо сверкнули. — Это тебе не перепись населения, чтоб опрашивать всех поголовно, тут доверие нужно завоевать. Я потихоньку создаю агентуру. Некоторые из них веками с человеком не говорили. Золотой Козел…
— О козлах ни слова!
— Асмо права, Царап, — тихо сказала Джулия. Царап явно ждал, что она поддержит его, но силовые игры ее мало интересовали. С силой не надо играть — чему-чему, а этому магия ее научила. — Начав носиться по всему глобусу, мы только зря потратим время и деньги.