Вход в подвал располагался рядом и, по-видимому, он был единственный. Чтобы убедиться в этом, я внимательно осмотрел помещение: только стенные шкафы, холодильники, никаких потайных дверей. Словно невзначай, закатал дорожку, и тоже, ничего, кроме линолеума, не обнаружил. Зато на крючке на стенке увидел связку ключей. Сердце радостно затрепетало, несомненно, среди прочих, мне не нужных, там должны быть и ключи от подвала.
Кеша уже сидел за столиком с неизменным бокалом, правда, теперь на столике стояла и бутылка. В отсутствие Влада, он чувствовал себя свободно и раскованно.
— Составишь компанию? — его взгляд показался мне подозрительным, недоверчивым.
Или я, вообразив себя шпионом, начал комплексовать?
Оставив вопрос без ответа, я вернулся на кухню, достал из холодильника пакет с соком.
— Трезвость — норма жизни? — съехидничал толстячок.
— Еще работать надо.
— Ах да, прости, запамятовал, ты ведь сюда не отдыхать приехал. И как продвигается сюжетец? Должно быть лучше, нежели в тоскливой суете городского быта.
Ну и закрутил. Воистину, мастер словесного жанра. Ему бы самому романы писать.
— Пока — с трудом, еще не совсем освоился. К тому же, и здесь покой нам только снится, — я кивнул на дверь кухни, подразумевая неумолкающий компрессор.
— Временное явление, — понял меня Кеша, — и, можно сказать, отрадное. В иное время здесь от тишины свихнуться можно.
— Сплошные крайности.
— Что поделать, мир наш далек от совершенства. Не поделишься ли сюжетиком?
— Увы. Пока не закончу — табу для всех и для меня тоже, — улыбнулся. — Не имею привычки писать по плану. Сплошной экспромт. Так интереснее, не я веду героя проторенной тропинкой, а он заманивает меня в неизведанные чащи. Моя задача — следовать за ним и иногда, в крайнем случае, протягивать руку, дабы помочь выкарабкаться из совсем безнадежной ситуации.
Присутствие толстяка действовало заразительно. Неосознанно, в разговоре с ним я тоже впадал в словоблудие из заковыристых, мудреных и часто лишенных смысла, фраз. Подстраиваясь под собеседника, заболевал словесной диареей.
— Вы здесь давно живете? — спросил, чтобы перевести разговор в рациональное русло.
— Славик, ты меня обижаешь и разочаровываешь. Мы даже на брудершафт пили.
Таких интимных подробностей я не помнил, но все-таки извинился.
— Прости, Кеша, никак не привыкну. Ты намного старше.
— Иногда годы ничего не значат, и разница в возрасте нивелируется. У меня есть родной брат, он на пять лет старше. В детстве это казалось настолько большой разницей, пропастью, которую не преодолеть. А сейчас, когда большая часть жизни, увы, осталась позади, мы с ним — ровесники. Оба пожилые, измученные существованием, и никому не нужные. Жизнь нас выбросила на помойку, как мы выбрасываем износившиеся вещи.