— Ну вот, я же говорила, смеяться будешь.
— А как же! У, ты какой развратный мальчишка… Мужества тебе не занимать стать, Настена. Этакое выдающееся естество с фибулой-заколкой на конце.
— У тебя оно больше.
— Пожалуй… тебе со стороны виднее. Но вот двойная секирка в храме меня поболе заинтересовала… нежели твое трехчленное мужество, жена моя.
— Издеваешься?
— Нет, размышляю. Видение твое однозначно прелиминарное и прелюбопытное, сдвоенное. И каким же боком бронзовый наперсный крест-лаброс рыцаря-адепта Рандольфо вас касается, дама-неофит Анастасия?
Да и сюжетец видения вовсе не ваш, неофит, но из богатого теургического опыта нашего дорогого дедули. Недаром же у вас, Настасья моя Ярославна уже имеется один апотропей из его наследства.
Александрийский Мелькит подвергнут рыцарем Рандольфо сложнейшему ритуалу дивульгации, моя дама-неофит. Возможно, адепт сработал в сопряженном комплексе с крестом-лабросом.
— Секирка-лабрасса мне вместо клинка, рыцарь?
— Эт-то получше будет, дама-неофит Анастасия. Ибо из Святой земли артефакт вывезен… Был метательный языческий топорик — стал крестом, быть может, животворящим или возвращающимся в руку оружием Гнева Господня…
Хорошо б с Патриком и Пал Семенычем посоветоваться касательно потенциального ритуала активации. Возможно… оченно возможно, старички что-нибудь дельное подскажут…
— Фил, прошу, пожалуйста, не надо! Мне стыдно. Как же им в таком мужском виде показываться?!!
— Зачем? Я им отдельно ту сцену в микенском дворце в упрощенной трансляции сам передам. И мужество твое продолговатое, гимнософистическое, жена моя, гарантирую, они не увидят.
Ой, чую, неспроста голубой месье Анри на мою жену глаз положил.
— Ах вы так, муж мой! В таком случае шагом марш в кухарню столовое белье утюжить, старательно и смиренно.
Я же тем часом начну приводить себя в порядок, в новое платье переодеваться… Чтоб ты удостоверился, муж мой, что жена у тебя прекраснейшая молодая женщина, а не мужеподобное существо непонятной ориентации…
По истечении двух с лишним часов необходимых приготовлений вся сияющая и сверкающая Настя вошла к Филиппу в гостиную при всем параде приготовлений лица, волос, фигуры к светскому приему у барона и баронессы Ирлихт. Вышла она в бриллиантах и бирюзовом вечернем платье в бальных жемчужных туфельках с беличьим палантином на обнаженных плечах и груди. Сделала несколько шагов по комнате, повернулась к свету, сбросила серо-голубые меха и гордо замерла перед мужем в ожидании вердикта самого главного своего ценителя, единственного и любимого.
Филипп же с комментариями не спешил.
«М-да… любопытственно…
Старый лорд Патрик зрит в самую суть женской привлекательности. Достоинство и осанка прежде всего, когда одеваясь, женщина не скрывает, но единовременно обнажает ослепительное совершенство телесных форм…