На второй позиции — Игорь Смолич, латентный довольно сильный ведьмак с неопределенным потенциалом. Станет подобным же образом опасен при условии обрядовой магической инициации.
— О Раймонде Рульниковой мне известно, кавалерственная дама. Я сам ее заглушил в бытность мою неофитом. Очевидно, не слишком обстоятельно.
Игорь Смолич также находится под моим личным контролем. Его ведьмаческое естество, жестко привязанное к военному опыту, персонализировано и ситуативно опосредовано рациональными требованиями обороны и нападения.
Что вы скажете о ребенке Иване Рульникове, дама-неофит?
— Вероятно, потенциальный харизматик, неизвестной мне предрасположенности и спецификации. Ответственно рекомендую провести его доскональное арматорское изучение.
Мои рекомендации инквизитора-дознавателя также относятся к вашему сэнсэю Кану Тендо, рыцарь. Он пригоден для посвящения в субалтерны, невзирая на возраст. Однако, формально заявляю, предварительные арматорские исследования столь же необходимы в его случае.
Последнее, помимо того, касается Екатерины Делендюк, отец инквизитор. Ее женская связь c Петром Гаротником обоснована минимумом природной магии у этого мужчины…
Петру, заявившемуся прежде всех на званый ужин, тоже потребовалось тет-а-тет укромно поговорить с Филиппом Ирнеевым. Отправив Катю поздравлять Настю, целовать и прижимать ее к груди, они присели на лавочку у подъезда, по случаю оказавшуюся пустынной и никем не занятой в теплый апрельский вечер.
«Ага, мой «лендровер» опять разогнал помоечных котов и скамеечные посиделки. Так их, нечестивых пенсюков, за старческое похоронное естество, ведьмовство и сглаз зложелательный…»
— Фил, ты в курсе насчет Джованни Сквирелли и Софии Жинович? — немного помолчав, спросил Петр.
— Дед Гореваныч поведал. Ему по долгу службы положено курировать гебуху и отслеживать контакты ближнего окружения босса.
— А мне Катька доложила. У нее связи среди гебистов… Так-то вот и живем, ничего не зная о ближних своих.
— Таковски оно лучше, Петь.
— Всем там нашим говорить, наверное, не будем?
— Зачем? Молча в кухне выпьем за помин душ невинно убиенных рабов Божьих.
— Прости их, Господи, и прими в царствии Твоем, инде несть гнева, печали и нужды… Так-то вот, апостол Филипп… Кто-то уходит, иные приходят…
В тот вечер библейское общество, собравшееся отметить именины и день рождения благоверной жены Анастасии, пополнилось новыми членами.
Сначала приняли как свою Настину двоюродную сестру Анфису Столешникову, по семейным обстоятельствам недавно переехавшую из Питера в Дожинск. Очень красивая стройная длинноногая черноволосая девушка оказалась ровесницей Петра Гаротника, и возраста своего не скрывала, хотя ей никто не давал 27 лет.
Затем наступил черед представляться новым подружкам Андрея и Матвея, двум милым и симпатичным сестрам-шатенкам — Вере и Надежде Сосонок.
Андрея Жмудского нисколько не смущало, что Вера старше его почти на два года. Не больно-то подумав, он лихо отпустил комплимент в ее честь, заявив: