— Пиши, Иван, пиши. Девчонки эпистолярный жанр и почтовый трафик обожают. Даже если сами писать не умеют.
И тебе, отрок мой, будет пользительно в аглицком практиковаться. Чтоб не зряшней поездка за океан вышла и не ограничилась привокзальными туристическими пейзажами. Галопом и транзитом…
Кстати, брат ты мой, скажи-ка мне, как недаром и не дуром растолковать на русский словцо «вокзал»? — Филипп не упустил момент заняться образованием воспитанника.
— Не знаю, Фил Олегыч, — задумался Ваня, наморщив лоб, — какой-то «голосовой зал», но это глупо.
— Действительно, глупость. Но не твоя, а тех малограмотных недоумков, кто придумал железнодорожную станцию концертным залом прозвать. Потому что в честь открытия первой царской железной дороги в России играла музыка — вокал, вокзал…
Потом же в роскошном Царскосельском железнодорожном терминале стали устраивать концерты для избранной публики. В условно именуемом вокс зале, ежели не по-русски.
Те же, кто по-иноземному не кумекал, из подобия и в силу глупой аналогии бытия принялись звать вокзалом любую железнодорожную станцию, речные и воздушные порты. Уже без всякой тебе музыки и вокала.
Между прочим, насчет увеселительного Вокзала рекомендую заглянуть в Британскую энциклопедию.
Так что, Иван, зри в словари, в корень слова и в его этимологию. Поскольку безграмотные лохи не умеют пользоваться родным языком. Пиджак у этих горе-грамотеев надобно произносить и писать: «спинжак». Мол, из-за того, что к спине прилегает.
Эти придурки постоянно норовят испохабить иностранные языки, уродливо, аналогично материалистически заимствуя из них лексику.
К примеру, слово «азарт», ты знаешь, на всех европейских языках означает «риск, случай». Увидал, поди, какой-то лакей-скудоумец, не знающий французского, как увлеченно русские баре в Монте-Карло играют в рулетку, в карты, и стал обзывать всякую игру на рисковый денежный интерес азартной.
За этим козлом и остальные бараны потянулись, которые не случайно по-иностранному ни бе, ни ме. Иначе говоря, ни бельмеса.
Те же лохи-уроды, ни бум-бум не рубящие в английском, по-уродски обзывают онлайн «сетью Интернет». Причем с большой буквы. Видел, небось?
— Конечно, видел. Два раза слово «сеть» у них получается. Вместо одного.
— Вот они же, Иван, пожалуй, лет 15 пытаются сотворить с нормальным английским понятием «виртуальность», то бишь цифровая действительность, то же, что их лошиные предки учудили со словами «вокзал» и «азарт».
В их жлобском представлении «виртуальный» означает «нереальный», «недействительный», «сказочный», «магический» и тому подобное. Встречался ведь с таким глупейшим смыслом, какой они вкладывают в виртуальность?
— А как же! Очень тупо выходит, потому что в виртуальности, кроме реального софта и железа ничего больше нет. А само слово, не думайте, я помню, по-английски значит «скрытая действительность». Это в нашем воображении игра или кино идут понарошку, а в жизни там только реальные высокие технологии.
— Во, Иван, правильно говоришь и зришь прямо в аглицкий корень. Всякий им непонятный хай-тек тупорылые мнят сказкой, небылицей, магией. Вот во времена примусов и логарифмических линеек простейшее проекционное устройство, — прообраз-прототип кинематографа, — они, те, кто тупо не верит в идеальное и реальное, именовали «волшебным фонарем».
Высокие технологии для них суть тако же магия и волшебство. Отсель и виртуальность им кажется, чудится мнимой и нереальной.
У нас же с тобой все в реале. Во Фриско мы вскорости глянем на реальные игровые приставки. Чистый штатовский новяк в виртуале. Прикупим и прочих геймерских прибамбасов. Притом за реальные баксы, какие у нас очень виртуально имеются на кредитных карточках.