Империя мертвецов

Проход огласил зов горнов, который разбился, подхваченный ветром, на эхо. Не дожидаясь, пока скалы окончательно его поглотят, афганцы ответили тем же, и по британским мертвецам, подобно кругам на воде, прокатилась дрожь. То был жестовый язык системы гармонизации, и войско напомнило мне огромное дрожащее чудище.

В «Ином свете, или Государствах и Империях Луны» Сирано де Бержерака описан язык лунных обитателей, осуществляемый движениями членов, и вот два века спустя этот феномен спустился на Землю и ущелье наполнилось беззвучными криками.

Разомкнутое каре мертвых солдат, между каждым из которых вполне могла бы проехать повозка, сделало первый шаг. Более плотной формацией наступать было невозможно из-за вероятности орудийного обстрела. Мертвецы одновременно шагнули во второй раз. В скалах тоже зашевелились, с афганской стороны началась суета и один за другим возгласили новые горны.

На сумеречные горы спустилась странная тишина. Человеческие уши не воспринимали за звук то, что производило наступающее войско.

Как будто сквозь водную толщу, как будто воздух вдруг многократно уплотнился, как будто увязнув во сне, мертвецы шагали вперед походкой франкенов, выставив свои мартини-генри стройными рядами.

Синхронное и беззвучное мертвое войско давило даже на нас, оставшихся в тылу. Они наступали, и никто не спешил заполнить пустоту между нами и атакующими. Напротив: я даже отступил на шаг.

Многоголовое чудовище своей гигантской тушей поглощало проход между скал. В горло сотворенного природой пикчуреска впивался порожденный человеком гротеск.

Грудную клетку одного из мертвецов прошило насквозь, а затем запоздало донесся звук выстрела. Солдат пошатнулся от импульса кинетической энергии. Он оступился, затем без видимых усилий восстановил равновесие и продолжил путь. Хлопки выстрелов звучали, как стук капель. Здесь и там пули пролетали сквозь мертвую плоть. Почерневшая липкая кровь кляксами выплескивалась на мундиры. Те, кому попадали прямой наводкой в голову, шатались и покидали строй, натыкались на товарищей, которые попросту отпихивали их в сторону. Если же они спотыкались о камни и падали, остальные шагали по поверженным и продолжали наступление, все так же следуя приказу.

Афганцы дали по наступающим пулеметную очередь, но она будто ушла в молоко. Одностороннее нападение не переросло в двустороннюю схватку, мертвецы никак не отреагировали. Никто даже не вскрикнул. Все равно что залп дали по движущемуся лесу. Разве что некоторые пули, увязнув в телах, порвали кому-то мышцы. Мертвецы не нарушили строй и равнодушно продолжили атаку. Они даже не опускали глаза посмотреть, что с ними такое произошло. В град машинного огня начали вкрапляться артиллерийские выстрелы, которые вгрызались в каменные колонны горного прохода. Неудачное попадание ядра взорвало какого-то солдата, его конечности разлетелись в стороны и свалили с ног нескольких его товарищей, но дистанция в строю все равно сохранилась в относительном порядке.

Полевые хирурги из Нетли установили, что артиллерийские снаряды неэффективны против мертвецов. Самый большой урон, который получают от артиллерийского обстрела люди, – это ужас, но мертвецы его не чувствуют. Заключение врачей гласило: «Ожидаемый эффект не покрывает предполагаемых расходов». Разве что запас пороха, который мертвый солдат носил в рюкзаке, взрывался от удара, и этот вторичный взрыв и то приносил больше урона.

Похоже, Красоткин был согласен с выводами экспертов из армейского госпиталя.

– Пустая трата припасов, – заметил он невинным тоном, будто ребенок, рассматривающий военные иллюстрации.

– Да пусть стреляют, – ответил Барнаби, и я с ним согласился. Со стратегической точки зрения, может, и бессмысленно, но у живых своя психология. Когда на тебя движется мертвая масса, то человеку с ружьем трудно слушать свой разум.

Пожалуй, мертвый марш – недостаточно сложный маневр, чтобы назвать его тактическим. Они просто идут напролом через Хайберский проход. И все. Достигнув определенной точки, они развернутся, и сейчас эта точка – крепость Али-Масджид. Те из них, кто туда доберется, детонируют, и на этом конец. Это не изысканная партия шахмат. Скорее представьте, как кто-то наклонил доску и все пешки укатились на сторону противника. Стратегия предельно простая, но при этом максимально эффективная, и нашим врагам практически нечего ей противопоставить. Саул побеждает тысячу, а Давид – десяток тысяч, только и всего.

Большая масса мертвецов подобна природному бедствию. А что может сделать человек пред лицом великой стихии? Упокоить ее мощь в земле или воде, но в скалах подобное мало осуществимо.

Глаз за глаз, зуб за зуб, мертвец за мертвеца.

– «Первый Ангел вострубил…»[24] – нараспев изрек Красоткин.

Афганцы вострубили, и в бой потянулись уже их мертвые войска. Нестройными рядами или даже без всякого строя они по одному, по двое стали выпадать из глубины перевала. Они озирались в поисках врага, подобно актерам, которых неожиданно вытолкнули на сцену, и, чуть не спотыкаясь, волочились в нашу сторону.

Выбеленные силуэты сразу выделялись на фоне черных скал. Афганцы решили пойти по самому простому пути распознания своих и чужих. Белые мертвецы все продолжали выплывать своей сонной походкой. За белыми вышли рыжие, за теми – черные. Последними вышли серо-голубые.

– По цвету всадников апокалипсиса? Запугать нас пытаются? – предположил Красоткин.