Гирке кивнул со всей горячностью, а Тэрасима, кажется, уже проворачивал в уме различные варианты выхода из создавшегося положения. Разработка биологического оружия не нарушает международных договоренностей, но только потому, что по этому вопросу вообще нет никаких договоренностей. На плечи министра легла очень непростая задача – понять, что делать, если, не дай боже, в Токио на свободу вырвутся заразные мертвецы.
– Нам надо начать с патологоанатомического вскрытия захваченных образцов. Доктор Гирке, полагаю, это стоит вверить вашим заботам. Верно?
Тэрасима с Гирке важно кивнули.
Что ж, мой неумелый спектакль окончен, и я откинулся обратно на подушки.
Барнаби проводил всех троих гостей до выхода, а затем присел ко мне в ноги и уставился в закрытую дверь.
– По-моему, тут что-то не то, – осторожно заметил он. Браво, я от него не ожидал!
– Да, не то, но время потянем, – признал я. – На самом деле все было наоборот. «Осато» создавали вовсе не биологическое оружие. То есть в процессе оно тоже появилось, но это побочный продукт. Они просто взяли в работу больных людей.
У тех, из стеклянных резервуаров, на коже выступали всевозможные пятна. Патоген вызвал сбой в работе мозга, и в его ослабленные и беззащитные ткани вписали инородный материал. Полагаю, именно над этим работали инженеры.
– А такого больше нигде не случалось?
– Как знать? Первое, на что обращают внимание при создании мертвеца, – это качество тела. Главный фактор цены – выносливость товара, а покойника, который переболел чем-то заразным, лучше сразу сжечь. «Осато» проводили довольно опасные опыты в самом сердце столицы. Когда на руках имеются больной труп и здоровый, выбора, кого из них омертвить, не возникает. К тому же «Осато» немного изменили очередность процедур. Они не умершим от болезней некрограммы внедряли, а умирающим.
– Гадость, – выплюнул несдержанный на язык Барнаби, но тут я с ним от всей души согласился.
Выходит, для тех инженеров человеческое тело – просто расходный материал. С учетом того, как их выставили напоказ, я сильно сомневаюсь, что эти эксперименты были призваны продлить больным их несчастные жизни. Я знал, что на Востоке жизнь человека ценится не больше мертвеца, но это уже верх безумия. Барнаби нахмурился, что-то вспоминая.
– Я думал, в «Записях Виктора» говорится о трансе через опьянение и гипнотическую музыку.
– Местные инженеры добились схожего результата через болезнь. Я думаю, в «Записях» вообще нет точного описания методики. Только теория, а способ ее практического воплощения оставлен на откуп читателю.
Гора перфокарт на столике пока так и осталась без расшифровки. Барнаби тряхнул головой:
– Биологическое оружие – штука коварная. В Крымскую войну лютовал брюшной тиф. Там уж было не до войны. С древних времен большинство жертв происходит не от гибели в бою, а от болезней.
– Может, это своего рода способ установить перемирие, – подтрунил я. – Я не думаю, что об этом стоит сильно волноваться. Мертвецы не лучшая среда для патогенных бактерий. Если даже через них что-то передается, то другими способами и подавно. Но раз пока таких слухов нет, то вряд ли скоро что-то придумают. А помнишь, что из всей «Осато Кемистри» жарко было только в одной этой комнате? Я думаю, это чтобы холера лучше себя чувствовала и не погибала.
Барнаби сложил руки на груди и задумался. Наконец он уловил мысль и снова всплеснул руками:
– А заражать нежеланных гостей холерой не слишком ли мудрено?
– Совершенно верно. Для нападения такая тактика еще годится, но для защиты? Я думаю, что перед ними не стояло такой цели. Инкубационный период холеры длится по меньшей мере несколько часов, она не подходит, чтобы немедленно остановить грабителей, да и где гарантии, что гости вообще заразятся? Мы соприкоснулись с телесными жидкостями тех мертвецов, и это большой риск, но ведь при более осторожном подходе заражения легко было избежать. А если они непременно хотели разнести холеру, то почему просто не нанесли патоген на дверную ручку?
ebooksa