Нарада резко поднялась. Ее служанки прильнули к барабанам и арфам, поднесли к губам флейты. Мягкая, нежная мелодия полилась из них, напоминающая биение крыльев множества голубей, хлопки множества нежных маленьких ручек, стук множества маленьких розовых сердечек. В такт музыке тело Нарады извивалось, как зеленый тростник под дуновением весеннего ветра. Толпа воззрилась на нее, замерев, затаив дыхание.
Но Кентон видел, что глаза жреца неотрывно смотрели на Шарейн, будто спящую под вуалями.
Все громче звучала музыка, все быстрее, со страстью и жаром самума. И в такт, будто ее тело впитало каждую ноту и обратило ее движение, Нарада принялась танцевать. В ее глазах цвета полуночи, что были раньше столь печальны, вспыхнули звездочки радости. Ее алый рот обещал неизведанные наслаждения, а рой золотистых бабочек в гагатовой паутине взмыл в воздух, обвивая ее тело, лаская жемчужную и розовую плоть, будто волшебный цветок. Стайки золотистых бабочек устремлялись к ней, покрывая поцелуями, сияя среди призрачной сети, окутывавшей ее, но не скрывавшей изгибов ее стана.
Все сильнее затягивали, заставляя забыть обо всем, музыка и танец, и в танце и музыке Кентон видел, как сливаются в экстазе звезды и солнце, как округляется чрево луны, суля новую жизнь.
Музыка замедлилась, затихла. Танцовщица замерла, и по толпе пронесся тихий вздох. Кентон услышал хриплый голос Зубрана:
– Кто эта танцовщица? Она будто пламя! Будто пламя, пляшущее перед Ормуздом на алтаре Десяти Тысяч Жертв.
Женщина отозвалась ревниво:
– Этим танцем Иштар взывает к Белу. Она много раз уже танцевала так. Ничего нового.
– Он спросил, кто она, – злобно произнес фригиец.
– Боги! Говорю вам, нет ничего в этом танце, – выплюнула женщина. – Его исполняли многие.
– Это Нарада. Она принадлежит Белу, – сказал ассириец.
– Неужто все красивые девушки в этих краях принадлежат Белу? – гневно вопросил перс. – Клянусь девятью преисподними, царь Кир отдал бы десять талантов золота за нее!
– Тише! – прошипел ассириец, и остальные двое вторили ему: – Тише!
Нарада вновь начала танцевать. Музыка зазвучала громче. Но теперь она была тягучей и сладкой, вобравшей в себя саму суть страсти.
Кровь застучала в жилах Кентона.
– Этим танцем Иштар отдается Белу, – хмуро сказал ассириец.
Перс встал.
– Айе! – вскричал он. – Кир отдал бы за нее пятьдесят талантов золота! Она подобна пламени! – Голос Зубрана был сдавленным. – И если она принадлежит Белу, почему так смотрит на жреца?
Его слова заглушил рев толпы. Солдаты и паломники не сводили глаз с танцовщицы.
Как и Кентон!
ebooksa