– Он умрет, – лихорадочно шептала Мэри за спиной отца Игнасио, – нет, нет, нет…
Отец Игнасио опустил руку.
– Откуда он пришел, отец Игнасио, как вы думаете?
– Из преисподней.
– Нет, я говорю о… человеке…
– Не знаю, сестра Мэри. Вы же видели, до чего он истощен. Он мог прийти издалека. Говорят, дагор ведет своего хозяина, когда тот уже не может идти сам. Просто… ну… двигает за него руками и ногами. Нет, мне интересно другое.
– Да? – тонкие пальцы убрали выбившуюся из-под косынки русую прядь.
– Где он подцепил эту пакость. В городе? В лесу? Где? Она заразна? Я не верил всяким россказням, а теперь – кто мне скажет правду? И как я узнаю, что это – правда?
Старик сидел на пороге больничного барака. В худых узловатых черных пальцах зажата пустая жестяная миска.
– Никого нет, – скрипуче пожаловался он, – еды для Мкеле нет.
Ах да, вспомнил Игнасио, они же ушли.
– Позаботьтесь о пропитании, сестра… – велел он. И, уже обернувшись к старику: – Как, ты сказал, тебя зовут?
– Мкеле, господин.
– Я крестил тебя именем Господа, и ты получил другое имя, – сурово напомнил отец Игнасио. – Мигель зовут тебя ныне.
– Это было раньше, – спокойно возразил старик, – когда здесь был ваш Бог. А теперь его нет. Он ушел. Разве белый человек не чует – теперь здесь пусто.
– Господь всегда здесь.
– Теперь здесь дагор. Ваш Бог оставил это место. Оно проклято. Оно погибнет.
– А если я изгоню дагора?
– Ты не сможешь изгнать дагора, белый человек…
– Посмотрим, – сказал отец Игнасио.