– Потому что тебе слишком тяжело.
– Я сам решу, тяжело мне или нет! Ты поэтому сказала, что есть новости хуже? С Сирой что-то случилось?
Софи попыталась высвободить разум, попыталась обернуться вспышкой мыслей и ускользнуть – но Сира схватила запястье железной хваткой, приковывая ее к сознанию Прентиса.
– Говори!
– Я расскажу, – пообещала Софи. – Но тебе нужно совладать с эмоциями.
– Плевать мне на эмоции!
– Ты заговоришь по-другому, если тебя отбросит на месяцы назад.
– Думаешь, я смогу просто забыть? Думаешь, я не останусь тут наедине с вопросом, который будет снедать меня, пока я буду все ждать, ждать и ждать твоего возвращения?
С каждым словом лицо Сиры расширялось, красные волосы почернели, превратились в дреды, кожа потемнела, а сама она стала выше.
Новое тело нечетко расплывалось – как рисунок маленького ребенка.
Но Софи все равно поняла, кто перед ней.
– Прентис?
Он с трудом кивнул, и землю сотряс очередной удар грома.
Оставшиеся лебеди разлетелись.
Тепло накрыло Софи с головой; подул мягкий ветер. Но они не остановили вздыбившееся озеро, обрушившееся на Софи волной и утянувшее ее в пузырь чернильной тьмы.
– Просто скажи, – взмолился Прентис. В тенистом закутке он выглядел еще хуже. А голос его звучал ломко, как острые осколки, которые роились вокруг – и царапали, резали, подбирались все ближе.
Он повторил просьбу еще раз.
И еще.
И еще.
Осколки прорвались к Софи, устремившись к ее коже. Но не смогли пробиться через ментальный барьер и понеслись к Прентису, размазывая его слабую проекцию, как зазубренные ластики.