– Нет, мне нужно время на правку, я…
– Плевать я хотела на твою правку! Вольтера или Пруста ты будешь изображать из себя в другое время! А я хочу знать, как Бог оправдывает ужасы, на которые сам же и толкает людей, а они творят их от Его имени.
Я протягиваю ей черновик записи своей беседы с Великим Глазом.
Следователь Пуатрено открывает сумку и вынимает очки, а заодно сиреневый пакетик.
– Хочешь?
– Нет, спасибо.
– И ты прав! Это такая мерзость! От них несет фиалками, как от моего лака для волос. Когда я их сосу, мне кажется, что у меня во рту расческа. Гадость тошнотная…
Она выхватывает из пакетика два леденца, сует их за левую щеку и погружается в чтение. От фразы к фразе у нее то расширяются зрачки, то морщится нос, то сжимаются губы, но все это по очереди: ее круглое плоское лицо не способно отражать смешанные чувства, на нем читается только одно, как на личике куклы.
Проходит полчаса; следователь Пуатрено откладывает на кровать последнюю страницу, вздыхает и смотрит на меня.
– Когда я читаю Божьи рассуждения, я становлюсь атеисткой. Хотя нет, я попросту отказываю
– Бог такой, какой Он есть, а не такой, каким вы Его себе представляете.
– А зачем Он вообще нужен, этот Бог, если человек свободен? Мы прекрасно обошлись бы без Него.
Она достает из сумки щетку и задумчиво приглаживает волосы.
– А Он действительно такой?
– Мне показался именно таким.
– Знаешь, я разочарована. Мне-то Он мерещился всемогущим. А Он отказался от своей власти, сделав нас свободными.
– Те, кто разочарован в Боге, на самом деле разочарованы в человеке. Провозглашая Бога всемогущим, они отказывают человеку в праве на свободу.
– И все равно мы стали ошибкой в Его проекте.
– Напротив, мы – результат самого рискованного эксперимента, на который Он пошел.
– Бесполезный риск… Без нас у Него все шло как по маслу, само собой. А мы, люди, можем взорвать этот мир к чертовой матери. Для чего же Он совершил такую глупость – оставил нам эту лазейку, эту незаделанную брешь в своем творении?