– И где же ты спрятался, чтобы проделать свои опыты?
– Недалеко от контейнера, где мы с тобой встретились. На заводе за стеной. Там никто не бывает.
И он объяснил мне, для чего послужат его бомбы: он решил взорвать зрительный зал театра «Граммон».
– Сегодня вечером там соберется человек восемьсот – малышня, подростки, их родители и учителя. Самый подходящий случай!
– Но ведь там будут и мусульмане?
– Евреи, христиане, атеисты.
– И мусульмане!
– А мне плевать. Это плохие мусульмане. Они не заслуживают жизни. Все равно я ненавижу их, всех до одного!
И вот именно в этот момент я услышал собственный голос:
– Я пойду с тобой.
Сидя в самом укромном уголке кафе, с рюкзаком у ног, я пишу, одновременно держа в поле зрения клиентов и прохожих за окном, из страха, что сюда может ворваться Терлетти или другие полицейские. Я не забыл, что меня ищут и тут же загребут, стоит мне попасться им на глаза… Отныне время потекло в обратную сторону: оно убывает, вместо того чтобы расти; я измеряю его с учетом предстоящей катастрофы – либо моего ареста, либо взрыва, назначенного на этот вечер. Я пленник этого обратного отсчета и ясно сознаю, что пользуюсь последними минутами свободы; устав писать, я прерываюсь и с удовольствием поедаю мясные тефтели с томатным соусом – самое простое и популярное блюдо в Бельгии, идеальный ужин приговоренного к смерти.
Иногда моя рука, подносящая вилку ко рту, дрожит.
Что мне делать?
В голове у меня только одна картина: я вижу нас обоих, Момо и себя, затаившимися в макете слоеного торта с кремом – эдакая начинка из людской плоти и взрывчатки, с детонаторами в руках. Вот оно – мое будущее!
Еще совсем недавно, когда я несколько раз повторил Момо, что пойду вместе с ним, если он раздобудет мне пояс смертника, парень бросился меня обнимать, да так крепко, что чуть не задушил. Его грудь судорожно вздрагивала; я почувствовал, что он еле сдерживает рыдания. Внезапно он отступил и протянул мне руку. Пройдя несколько улиц, мы нашли интернет-кафе и выбрали ноутбук. Момо достал из кармана флешку и сунул ее в гнездо.
На экране возникло изображение: ребятишки, радостно бегающие по зрительному залу. Момо нажал на клавишу, и кадры замелькали в ускоренном темпе. Начался любительский спектакль, скетчи сменяли друг друга. Внезапно дети, участники спектакля, сошлись в единую группу посреди сцены и запели поздравительный гимн, и тогда снизу, из люка, выплыл макет огромного многослойного розового торта, не меньше трех метров в высоту. Детишки восторженно зааплодировали и снова затянули
Момо остановил видео.
– Вот так: мы заберемся в самую середку этого малинового торта. Несколько дней назад я добавил ему начинку – мешки с гвоздями и стальными гайками, чтоб угробить при взрыве побольше людей. Всем достанется – и на сцене, и в зрительном зале. Настоящая бойня! Ну, что скажешь? Этот спектакль заснят в прошлом году в моем коллеже. Я сам в нем участвовал. Вот и на этот раз поучаствую, хотя меня и не приглашали. Ну так как – идет?
– Идет!
И в знак согласия мы ударили по рукам, ладонь в ладонь, как будто договорились о невинной велопрогулке. Вслед за тем Момо снова обнял меня, нервно всхлипывая и дрожа от возбуждения, прилива любви и страха.