Оборачиваюсь.
На откидном стульчике, как в кинотеатре, ютится дама с аккуратно уложенной высокой причёской неестественно морковного цвета. На лице застыло выражение высокомерия и ненависти к окружающим, которое бывает только у тюремных надзирателей и школьных завучей.
Дамской корме тесновато в узком стуле, от этого её настроение лучше не становится.
Рядом с ней, вытянув тощую шею и сдвинувшись на самый краешек, сидит оболтус, года на три младше меня с бледнеющим и ушедшим в желтизну фингалом под левым глазом.
Чуть дальше по коридору вижу мужика в свитере с охотничьим ружьём в брезентовом футляре и напряжённого вида худую женщину средних лет, со стопкой тетрадных листов, исписанных от руки.
— А когда он подойдёт? — спрашиваю, игнорируя её замечание.
— Вы, что, не слышали? — она повышает тон, в котором звучит профессиональный металл. Точно завуч.
— Я не по вызову, я из газеты «Шит и меч», — поясняю, — делаю материал о профилактике правонарушений среди подростков. Это ваш сын? Как он докатился до такой жизни? Виноват недостаток внимания в семье или тлетворное влияние улицы?
— Это мой племянник, — поджимает губы дама.
— Можно я вас сфотографирую? Вы такая типажная!
— Нельзя! — взвизгивает она.
На визг из соседнего кабинета выглядывает нужный нам старлей. Через приоткрытую дверь слышны стрёкот пишущей машинки и звонкие девичьи голоса.
Окинув посетителей тоскливым взглядом, старлей идёт к нам.
— Тут к вам из газеты, — мстительно заявляет тётка, очевидно, не поверив ни единому моему слову.
— Да знаю я, — кивает тот, — заходи.
— Как нельзя забрать заявление? — изумляюсь я. — А если я к этому гражданину больше никаких претензий не имею? Помирились мы, он свою вину признал и честно мне пообещал, что больше так не будет? Зачем же мне ему жизнь портить?
— Мало ли что вы там помирились, — сурово говорит мне старший лейтенант, — думаешь, вам тут игры «хочу — обвинил, не хочу — передумал»? По делу уже проведена оперативная работа, оно готовится для передачи в суд… Раньше надо было спохватываться.
Вся оперативная работа была проведена буквально у меня на глазах после того, как этот самый, сидящий передо мной старлей получил от начальства бодрящего пинка.
Всё моё знание о жизни сейчас подвергается суровому испытанию. Как это «нельзя забрать». Всегда был уверен, что если потерпевший отказывается от своих показаний, то всё дело разваливается, и «зло торжествует победу».
Сейчас понимаю, что это знание было почерпнуто в основном из телефильмов, причём, далеко не всегда российского производства.
ebooksa