Факел в ночи

Вроде слова его звучали почти сочувственно, но глаза оставались абсолютно пустыми. Шею неприятно покалывало, как будто стоит мне отвернуться – и он тотчас пырнет ножом в спину.

– Удачи. – Он протянул руку.

Осторожно я пожал ее, второй рукой неосознанно потянувшись к ножам.

Кинан заметил это движение и слегка улыбнулся, хотя его полуулыбка не коснулась глаз. Он быстро выпустил мою руку и растаял в темноте. Я стряхнул охватившее меня тяжелое, давящее чувство. Он просто тебе не нравится, Элиас.

Я посмотрел на небо. Звезды все еще мерцали, но уже приближался рассвет, а мне требовалось уехать до рассвета. И как же Лайя? Неужели я и правда собираюсь уехать, оставив ей на прощание лишь записку?

Осторожно, по-кошачьи, я подобрался к повозке Джибрана и отворил заднюю дверь. Иззи посапывала на скамье, сложив руки под щеку. На другой скамье крепко спала Лайя, свернувшись калачиком и держась одной рукой за свой браслет.

– Ты – мой храм, – прошептал я, присев на колени рядом с ней. – Ты – мой пастырь. Ты – моя молитва. Ты – мое освобождение.

Дед бы разгневался, узнав, что я запятнал его любимую молитву, но сейчас мне нужны были именно такие слова. Я вышел и направился к Трере, ожидавшему на краю лагеря. Когда я вскочил в седло, он фыркнул.

– Готов лететь, малыш? – Он шевельнул ушами, и я воспринял это как согласие. Больше не взглянув в сторону лагеря, я повернул к северу.

24: Элен

Он сбежал. Сбежал. Сбежал.

Я чуть не стерла в пыль каменный пол, вышагивая туда-сюда по главной комнате гарнизона – стараясь не слышать, как Фарис натачивал свои клинки, не слышать приглушенный голос Декса, который раздавал приказы легионерам, не слышать, как Харпер, глядя на меня, барабанил пальцами по доспехам.

Должен быть способ выследить Элиаса. Думай. Он – всего лишь один человек. А за мной мощь всей Империи. Возьми еще больше солдат. Призови еще больше масок. Подключи черных гвардейцев – ты их командир. Отправь их вслед за всеми племенами, которые посетила мама Рила.

Этого недостаточно. Тысячи повозок выехали из города, пока я подавляла бунт кочевников после того, как позволила Элиасу уйти. Он мог быть в любой из этих повозок.

Я закрыла глаза, отчаянно желая что-нибудь сломать. Ты такая дура, Элен Аквилла. Мама Рила разыграла все как по нотам, а я подняла ручки и станцевала под ее дудку словно марионетка. Она хотела, чтобы я пришла к помосту сказителей. Она хотела, чтобы я знала, что они виделись с Элиасом. Хотела, чтобы я увидела бунт, вызвала подкрепление и ослабила кордон. Я была так глупа, что поняла это слишком поздно.

Хорошо хоть Харпер не утратил разум. Он приказал двум отрядам солдат, брошенным на подавление бунта, окружить повозки племени Саиф. Пленники, которых он взял, включая маму Рилу, – единственная надежда найти Элиаса.

Он был у меня в руках, будь все проклято. И я позволила ему уйти. Потому что не хочу, чтобы он умер. Потому что Элиас мой друг и я люблю его.

Потому что я чертова дура.

Бессонными ночами я внушала себе, что, когда настанет время, я должна быть сильной. Я должна взять его. Но все это пошло прахом, стоило мне снова его увидеть. Услышать его голос, почувствовать его прикосновения.

Он выглядел совсем иначе: стал мускулистым, жилистым, точно один из его телумановских мечей, который вдруг ожил. Но больше всего изменились его глаза. Под ними залегли тени, а во взгляде проступила грусть, как будто он знал что-то, чего не мог сказать мне. Этот взгляд терзал меня. Больше, чем то, что я не смогла схватить Элиаса, упустив такой шанс. Это меня пугало.