Безусловно, ей хотелось помощи. И поддержки, и вообще – она маленькая, слабенькая и с хрупкой натурой. Или душой?
А, неважно.
Только вот если сейчас окружить себя мужчинами, это будет воспринято как слабость. И кого-то посчитают кукловодом, а ее – марионеткой.
Так дело не пойдет.
Еще пару минут Малена думала, не сообщить ли Рисойскому. А потом шкодно улыбнулась. Дядюшка, вы хотели мне помочь?
Нет? А придется.
Любишь жениться, люби и саночки… гхм! Возить!
– Дядюшка Астон, я справлюсь самостоятельно. Хотя была бы рада беспристрастному свидетелю… может, мы поговорим в кабинете? Там есть очень удобный угол, который не всем видно?
И взгляд, посланный Ардонскому из-под густых ресниц. Взгляд, который граф расшифровал абсолютно точно, и который гласил: «Главное, чтобы потом настоятельница ничего лишнего не присочинила».
И лишний раз порадовался. Хорошая у него союзница, ничего не скажешь! В этом конфликте он выбрал правильную сторону.
Матильда тем временем подозвала Аманду и выдала ей еще инструкции. По
Хорошо, когда у тебя большой парк. Пока карета катилась по дорожке, Матильда успела занять нужную позицию. Ради разнообразия – не на лестнице.
Памятуя о нелегкой судьбе Рисойских, Матильда оккупировала кабинет. По-хозяйски уселась за стол, поправила волосы. Ровена устроилась на кушетке в углу, с вышиванием, Астон Ардонский уселся в другом углу, за ширмой.
Так уж был спланирован кабинет, что сидящий за письменным столом, видел все углы. А вот от взглядов входящих строители постарались кое-что скрыть. Ровену было заметно, она сидела на кушетке неподалеку от входа, а вот графа удачно закрывал книжный шкаф и сливающаяся с обивкой ширма.
Кабинет вообще подавлял.
Темная мебель, тяжелые шторы, громадный стол.
Малена, в привычном бело-голубом, с наброшенной на плечи кружевной шалью, которую спешно принесла служанка, смотрелась светлым всполохом на темном фоне. Выделялась, приковывала к себе взгляд. Рисойского не было.
Во всяком случае – пока.
Посылать за ним сразу же Матильда не собиралась, ей нужно было хотя бы минут десять. Девушка считала, что этот разговор должна провести она сама. Именно так, как ей нужно. А Рисойский…
Рисойский неглуп.