Это оказалось последней каплей.
Шипя, как жир на сковородке, матушка Эралин выпрямилась, развернулась и покинула кабинет.
Матильда вскочила из-за стола, все же опрокинув письменный прибор, и помчалась за ней, на ходу вспоминая классику.
– Позвольте я вас провожу! Позвольте я вас поддержу!
В кабинете матерился Лоран, не успевший спрыгнуть со стола и теперь красующийся черным пятном на таком месте, что даме-то и сказать неудобно. А уж как оттирать неудобно!
Настоятельница вздернула нос.
– Я не ожидала такого приема от одной из своих учениц!
– Хотите – двадцать золотых пожертвую! Ладно! Лоран мне разрешит! Двадцать два!
Шипение было ответом.
– И старые платья пришлю! Полы мыть! И помолиться приеду… сразу, как рожу.
Матушка топала к дверям, словно боевой слон.
Ага, помолиться!
Она-то рассчитывала на другое! На земли Домбрийских, на деньги Домбрийских… двадцать два золотых?
Давненько ее так не оскорбляли!
По сравнению с общим капиталом это было даже не каплей в море – молекулой. Циничной издевкой.
По лестнице Матильда уже не пошла провожать вредную тетку. Боялась не удержаться.
Помахала вслед ручкой и обнаружила рядом с собой Аманду Ирвен.
– Ваша светлость?
– Враг будет разбит, победа будет за нами, – хмыкнула Матильда. – Вы ей в карету положили то, что я просила?
– Да, ваша светлость.