Проводник

Стать плакальщицей среди этих язычников считалось самым почетным жребием, какой только может выпасть женщине, и каждая мечтала, чтобы выбрали ее. Когда жребий свершался, избранную облачали в черное. В течение нескольких последующих дней она находилась совершенно одна в предварительно вырытой глубокой (около трёх метров в глубину и около метра в ширину) яме. Эти люди верили, что таким образом происходит единение будущей плакальщицы с землёй, в которую будут похоронены мертвые тела.

По прошествии положенного срока полуживую избранницу торжественно доставали из ямы. Старейшина племени давал ей наркотическое снадобье, после чего деревянным молотком забивал в каждый глаз по деревянному колу. После изъятия кольев вместо глаз несчастной образовывались огромные кровавые отверстия, свидетельствующие о том, что плакальщица уже зрит мёртвую сторону. При проведении ритуала она не испытывала никакой боли, всё происходило в полной тишине, а затем избранница, одурманенная зельем, рассказывала о своих видениях. После её опять опускали в яму и закапывали живьём. На том сей богомерзкий ритуал был завершён. Считалась, что с наступлением ночи избранная полностью переходит в мир мёртвых и может быть проводником для умирающих людей, пока её тело окончательно не разложится в земле».

— Где ты это нашёл? Ты же помнишь иллюстрацию к рассказу — она была очень похожа на плакальщицу из твоих бумаг, — с волнением в голосе спросил я. В тот момент мне показалось, что мы натолкнулись на след, который мог бы привести к объяснению происходящего.

— Это была старая книга. Заметки некоего путешественника, — ответил Алфавит. — Книгу на руки не давали, очень уж она ценная. Нашёл ее в одном старом музейном архиве, и то хороший знакомый помог — к таким изданиям допускают только узкий круг лиц.

— А что там ещё, у тебя тут много написано? — спросил я, быстро перелистывая страницы.

— Самое интересное я тебе уже показал. Вот, кстати, ещё небольшое упоминание.

«…ночью же никто не осмеливался искать выживших в бою или заниматься мародёрством в этих местах. Когда солнце уходило в закат и наступала ночь, тёмные духи выходили на поверхность. Многие видели, как над ещё не умершими, но смертельно ранеными солдатами возникали тёмные фигуры. Речь их была невнятна, а звуки, что они издавали, напоминали плач…»

— Что-то ещё?

— Пожалуй, всё. Остальное — описание обрядов и традиций людей в разных краях света. Ничего зловещего и загадочного.

— А где проводились ритуалы, где были эти сражения? — не унимался я.

— Если бы я знал, уже давно бы туда съездил. В этой книге не было конкретной информации, казалось, автор просто хаотично записывал увиденное или услышанное. Ни названий мест, ни имён… Даже своего имени не упомянул, — с досадой сказал Алфавит.

— Не исключено, что всё это тоже всего лишь его воображение, и никуда он не ходил, нигде не странствовал, — не скрою, мне было приятно привести Олегу его же извечные доводы.

— Всё может быть, доказательств нет, хотя есть описания всем известных обрядов и людей. Видел ли он их сам, бывал ли в тех местах — загадка. Но совпадение с нашим рассказом тут очевидно, — спокойно ответил тот.

— Когда ты нашёл эти материалы?

— Около недели назад, я почти сразу тебе позвонил, — Алфавит собирался спрятать распечатки в стол, но я его остановил.

— Стоп, я ещё не дочитал. Можно мне просмотреть всё? — спросил я, протягивая руку.

— Без проблем. Только самое интересное я тебе показал, остальное так, ничего особенного.

Некоторое время мы просидели в тишине. Я сомневался, но всё-таки решился поговорить с Алфавитом начистоту и достал из кармана пакетик с рыжими волосами. Алфавит взглянул на меня с интересом.

— Слышал ли ты про рыжую ведьму, которая похищает детей? Может, и о ней упоминается в твоих записях? — я пододвинул пакетик поближе к нему.

7