— Это какие-то твари. Твари в человеческом обличье. Но не люди, — закончил Герман. Алина молчала. То ли не поверила, то ли испугалась, то ли обдумывала следующий вопрос. Герман убавил температуру, потому что в машине стало душно, как в духовке, а от внутреннего озноба, вызванного пережитым, обогреватель спасти не мог.
— Думаешь, они все пришли из Гористого?
— Не знаю. Я думал, что в Гористом жителей осталось намного меньше, чем сегодня явилось.
— Осталось после чего?
— После трагического случая. Тебе, видимо, не рассказывали. Но два года назад жители ушли к дольменам…
— Ты об этом говорил.
— Да, но не упомянул, что их потом нашли мертвыми.
— Всех?!
— Наверное, не всех, раз кто-то еще есть в поселке. К тому же кто-то выходил на акции протеста против раскопок, когда Вика их затеяла.
Алина потрясенно замолчала. А затем после долгой паузы ответила:
— Поселок не казался мне безлюдным. Там была жизнь! Во дворах вывешивалось для просушки белье. Бродили коты. Открывались окна. Кого-то я встречала постоянно. Кого-то не видела никогда, но дома не выглядели брошенными.
— Я думал, что местные просто создают видимость жизни. Ну, допустим, развешивают белье. И открывают во всех домах окна. Но теперь в этом сомневаюсь. Может, их там на самом деле стало гораздо больше, чем было два месяца назад.
— Что ты хочешь этим сказать? — насторожилась Алина.
— Что они возвращаются в свои дома.
— Но они же умерли! — воскликнула она.
— Вот именно.
— Не пугай меня так, — после заминки пробормотала Алина.
— Лучше уж тебя напугаю я, чем они.
Она снова замолчала. Отвернулась к окну, делая вид, что рассматривает укрытые темнотой пейзажи. Наверное, ей было очень страшно, но она не желала это показывать.
— Герман?