Годсгрейв

Сквозь каменные стены просачивались обрывки разговоров ужинающих гладиатов, и Мия услышала, как Мясник пожаловался на вкус приготовленного Пальцем «рагу». Тот, в свою очередь, под улюлюканье и крики гладиатов, громко проинформировал Мясника Амая, куда он может засунуть это рагу, если оно ему не по душе.[44]

Лицо Мии расплылось в улыбке и тут же скривилось, когда Личинка намазала ее щеку алоэ и мятой. Рану слегка покалывало. Девочка кивнула каким-то своим мыслям и наложила новую повязку на лицо Мии, осторожно закрепив ее.

– Рана быстро заживает, – сказала она. – В следующий раз сможем обойтись без повязок.

– Отлично, – ответила Мия. – Спасибо.

– Взбодрись, вороненок, – раздался хриплый голос позади нее. – Даже при всей твоей миловидности нельзя называть себя настоящим гладиатом, пока не заработаешь парочку шрамов.

Мия повернулась к Мечнице, зевающей на соседней плите.

– Ну, в таком случае, – улыбнулась девушка, – ты самый настоящий гладиат, который когда-либо выходил на пески, Мечница.

– Да уж, – ухмыльнулась та. Женщина подняла правую руку, по-прежнему обмотанную бинтами. – Она определенно будет настоящей красавицей.

– Ты уже можешь ею двигать? – тихо поинтересовалась Мия.

Двеймерка посмотрела на Личинку, которая покачала головой.

– Еще слишком рано, – заявила девочка, – чтобы говорить что-то наверняка.

Мия с Мечницей обменялись встревоженными взглядами, но промолчали. В лазарет вошел Палец, неся деревянный поднос с четырьмя горячими мисками. Когда он торжественно поставил свою ношу, Мия осмотрела повара с головы до ног, гадая, сколько человеческих органов он использовал в своем шедевре на сей раз.

– Ужин, – объявил он. – Ешьте, пока теплое.

– Вкуснятина, – улыбнулась Личинка. – Спасибо, Палец.

Мужчина взъерошил ей волосы и поплелся из помещения. Мия подняла бровь.

– «Вкуснятина»? – спросила она, когда повар отошел на достаточное расстояние. – Из всех существующих слов это последнее, которое я бы использовала, чтобы описать стряпню Пальца, Личинка.

– Все зависит от того, как ты росла, – девочка пожала плечами. – Попробовав на вкус сырую крысу, перестаешь быть таким привередливым в еде, уж поверь мне.

Мия кивнула и закусила губу, вновь поражаясь, до чего эта маленькая девочка напоминала ей себя. Она тоже росла в суровых условиях, как Мия после смерти родителей. Не боялась высказывать свое мнение. Возможно, была умнее, чем нужно. Девушка знала, что это лишнее. Что это слабость.

Но Личинка ей нравилась.

– Справедливо, – улыбнулась Мия. – Прошу прощения.