Годсгрейв

Гладиаты хмуро переглянулись. Но, похоже, их спор затух, и каждый впал в угрюмое молчание. Поскольку Мие было больше нечего сказать, нечем утешить, она наконец-то вылезла из ванны, вытерлась, оделась и тихо вышла из купальни.

Пока она шла по коридору к своей камере, ее разум активно работал. Девушка знала, что не может позволить случиться восстанию – иначе весь ее план полетит в бездну. Но если она позволит донне поступить по-своему, если Леону не переубедить, Сиду, Мечнице и Брин придет конец. Никто не выживал в Пандемониуме. Даже величайшие бойцы держались не дольше пары месяцев.

На казарму медленно опустилась тишина, гладиаты готовились ко сну. Сидоний вернулся из купальни и сел напротив Мии в их клетке. Ее пока не переместили наверх – учитывая бурные события последних перемен, скорее всего, у Леоны были более важные проблемы, чем поиск новых покоев для своего чемпиона. Посему Мия по-прежнему сидела в клетке. Аркимические лампы потускнели, разговоры гладиатов приглушились, а затем и вовсе стихли, наконец сменившись звуками сна.

Мия чувствовала на себе взгляд Сида. Как обычно, мужчина хранил молчание, когда они оставались одни. И ни капли на нее не давил.

Просто смотрел.

Минуты тянулись, как перемены. Он не сводил голубых глаз с девушки.

Он не моргал.

И молчал.

– Черная Мать, да что?! – наконец прошипела она.

– Я ничего не говорил, – прошептал Сидоний.

– Ты так и будешь сидеть всю неночь и пялиться на меня?

– Ты бы предпочла, чтобы я заговорил?

– Да, бездна тебя побери, говори, что хотел! В гребаной купальне ты так не скромничал. Но стоит нам остаться одним, и ты внезапно проглотил язык?

– И о чем будем вести беседу? Ты ясно дала понять, что думаешь.

– Ты преследовал меня как гребаный кровавый ястреб с тех пор, как узнал, кто я. И ни разу ни о чем не спросил, ни разу. Тем не менее, стоит пройти шепоту о… – Мия осмотрелась и понизила голос, – …о восстании, как ты сразу разошелся.

– То, что мы задумали относительно предстоящей продажи, касается меня напрямую, Ворона. Но вот твое происхождение – не мое дело. И если ты не поняла, все, что тебе требовалось, это спросить. Я хожу за тобой из уважения к твоему отцу. Он бы хотел, чтобы я присматривал за тобой.

– Да что ты знаешь о том, чего хотел бы мой отец?

Сидоний тихо рассмеялся.

– Больше, чем ты думаешь, вороненок.

– Ты был солдатом. Заклейменным трусом и изгнанным из легиона. Ты не состоял в его совете. И не знал его.