Годсгрейв

Они не заслуживали такого счастья. Чтобы у Скаевы были жена и ребенок, когда он оставил ее ни с чем. Чтобы Дуомо играл в благочестие и говорил о любви, когда он разрушил весь ее мир. Она посмотрела на гладиатов вокруг: каждый из них препятствие, каждый меч – помеха, каждая глотка – камешек на пути к сердцам этих ублюдков.

– Я чувствую ее… – выдохнул Фуриан. – Твою ненависть…

Мия моргнула и взглянула на мужчину рядом с собой. Фуриан смотрел на нее со смесью ужаса, страха и жалости. А затем посмотрел на тень у ее ног.

– Всемогущий Аа… что они тебе сделали?

– Жители Итреи! – раздался крик. – Узрите свое поле боя!

Толпа замерла, когда громкий дрожащий стон прошел по всей длине арены. Четыре группы гладиатов – красных, белых, золотых и синих – стояли в противоположных точках вокруг продолговатой арены, собравшись кучками человек по шесть. Мия наблюдала, как земля перед ней разверзлась, песок каскадом посыпался в механические недра арены. Зрители вскочили на ноги, пытаясь лучше рассмотреть, как четыре гигантских силуэта вырастают из-под пола. Тяжелые корпуса из железного дерева, длиной в пятнадцать метров, с фантастическими тварями, вырезанными на носах, и десятками блестящих весел, усеивающих бока.

– Это военные галеры, – пробормотал один ошарашенный гладиат.

– Но… – сказал другой. – Но…

– Гладиаты, смирно! – рявкнул центурион и показал на веревочные лестницы, свисающие с кораблей. – Все быстро поднимайтесь! Живо! Шевелитесь!

Мия мгновенно сделала, как было приказано, и Фуриан беспрекословно побежал за ней, забираясь по лестнице на палубу. Остальные полезли следом, но большинство гладиатов просто пялились на центуриона в нескрываемом смятении.

– Корабли? – спросил один. – Всемогущий Аа, мы стоим на гребаном песке!

– На твоем месте я сделал бы, как приказано, – ответил центурион.

Мужчина повернулся и вместе с остальными побежал назад по песку. Некоторые гладиаты забирались на галеры, другие осматривались в замешательстве. Мия услышала новый механический стон, скрежет металла под давлением. Клетки по краю арены закрылись тяжелыми железными заслонками, из песка поднялся ряд круглых решеток. И на глазах у изумленной толпы эти решетки вздрогнули и, издав последний гулкий металлический кашель, начали извергать воду высоко в воздух.

Зрители ахнули и возликовали, ветерок подхватил водяной пар и принес милосердную прохладу на раскаленную арену. Но всего через пару секунд эти вздохи превратились в радостные вопли, поскольку вода начала идти сильнее, выше, затапливая арену и плескаясь вокруг кораблей. Вскоре она затопила пол на пятнадцать сантиметров. На двадцать. На тридцать, доставая до голеней гладиатов в неумолимом потопе.

– Это соленая вода, – заметил один.

Лев Леонида перегнулся через перила и крикнул во всю глотку:

– Это морское сражение, тупые ублюдке, залезайте, залезайте!

На сей раз гладиаты повиновались, кидаясь к лестницам и карабкаясь по корпусам. Мия стояла на носу корабля, наблюдая, как вода бежит и врезается в их киль. Арену уже затопило на три метра, но вода продолжала идти, их корабль закачался на деревянном каркасе, подхваченный потоком. Благодаря разведке Эшлин Мия имела кое-какое представление о том, что ее ждало на песках, но очутиться посреди всего этого…

Девушка покачала головой, поражаясь демонстрируемой силой. Изобретательностью. Чистой гребаной гордыней. Вместо того чтобы отправить своих жителей к морю, великая республика Итрея доставила море к своим жителям.

– Жители Итреи! – крикнул главный эдитор. – Сенат и Железная Коллегия нашей славной республики с гордостью представляют вам битву Сиуолла![47]