Танцующая с бурей

На их крик страшным ревом отозвался предводитель красных костей, подняв вверх кровавую кость в одной руке и железный изогнутый меч в другой. Он устремился к ним, обнажив в рыке клыки, расталкивая своих собратьев и торопясь вкусить их крови. Взревев, они двинулись к нему навстречу. Два рта – один голос, отозвавшийся эхом в бушующем небе.

Изогнутый меч рухнул вниз десятитонной дугой, разрубая капли дождя пополам. Они взметнулись вверх, на высоту, рождающую полет, на мгновение преодолели силу притяжения, но выше она их не пустила. Но этого мгновения было достаточно, чтобы перелететь через лезвие меча и вцепиться в тело о́ни, разрывая когтями его грудь, пронзая костяные доспехи, погружая их в черную дымящуюся плоть. С ревом он нанес им удар по лбу кровоточащей костью. В голове ослепительно вспыхнуло, на секунду сбив их с толку. Они расцепились, качая головами, смаргивая кровь с глаз. Тело Буруу качнулось, глаз распух и закрылся, делясь болью с телом Юкико и чувствуя, как исчезает часть боли. Она одолжила ему глаза и скользнула в тень под кедром, его пальцы погладили татуировку на их плече. Они поднимались.

Предводитель о́ни дернулся, и тело Буруу нанесло ему сокрушительный удар, став липким от крови, словно летящий кулак. Демоны взревели, и они ответили им, смех грохотом катился по облакам. Дождь хлестал по окровавленной земле, превращая ее в грязь, звуки битвы вокруг затихли, отступив на второй план. И никого не было вокруг, кроме них. И они были одно целое.

Я.

В небе сверкнула молния, освещая тьму.

МЫ.

Тело Буруу танцевало, двигаясь назад и таща за собой о́ни, тело Юкико спрыгнуло с дерева высотой в двенадцать футов, сжимая обеими руками танто. Нож по рукоять вонзился в спину врага, гравитация и инерция тянула их к земле. Плоть отделилась от костей, как кожура переспевшего плода. Глаза залило кровью, в ушах зазвенел страшный крик боли, заглушая шум бури. Они прыгнули к раненому демону, когтями разбили череп морского дракона в осколки и сорвали руками маску демона. Пронзили клювом горло, выпотрошив его без остатка, пока не осталось ничего, кроме раздробленных костей и дергающейся в агонии плоти.

Буря завыла в триумфе.

Они взревели, подняв лицо к небу, сжимая нож в кровавых когтях. Остатки орды о́ни развернулись и исчезли в ночи, пробиваясь сквозь сломанные кусты, подгоняемые свистом копий и сюрикенов. Разбиты и побеждены.

И тогда наступила тишина, прерываемая лишь шумом дождя. Кагэ не радовались, не смеялись и не злорадствовали. Они просто смотрели, как гиганты исчезают в тени леса, кивали друг другу, склоняя головы в молчаливой молитве о своих погибших.

Каори с благоговением смотрела на Юкико и Буруу, тяжело вдыхая горячий влажный воздух, и по ее локтям, дымясь, стекала черная кровь. Даичи смыл кровь демонов с катаны, вытер ее рукавом и сунул в ножны. Он наблюдал, как успокаивается их кровь, как отступает кеннинг, как гаснет жар битвы в их жилах, постепенно разделяя их. Юкико почувствовала слабость и потянулась к Буруу, словно желая убедиться, что он все еще рядом. Он мурлыкал, и по земле плавно растекалось первобытное наслаждение.

ХОРОШО. ЭТО БЫЛО ХОРОШО.

– Вы – одно целое, – сказал Даичи, вытирая пот со лба. – Ты и арашитора – одно целое. Вы – ёкай-кин.

– Танцующая с бурей, – прошептал Исао.

Юкико взглянул на мальчика, который, прикрыв кулак ладонью, благоговейно поклонился ей, глядя в землю. Она оглянулась на других Кагэ, и все они повторили этот жест, по очереди кланяясь им под проливным дождем. Она почувствовала, как у нее на шее и на руках дыбом встали волоски, внутри все задрожало от страха, крепко сжавшего горло, и, словно лесной ветер прошелестел по траве, пронеслись слова.

– Танцующая с бурей… Танцующая с бурей.

Она представляла, как она выглядит – вся в крови демонов, руки крепко сжимают нож. Рядом арашитора расправил веером крылья и ревет в унисон с бурей. Она чувствовала в своей груди растущий триумф Буруу. И это единственное, что она могла сделать, чтобы сдержать себя, чтобы снова не начать кричать вместе с ним, чтобы удержать в себе хотя бы малую часть того, чем она была, и чтобы увидеть в глазах Даичи отражение того, чем она стала.

– Ты – ёкай-кин, – повторил он.

– Я – ёкай-кин, – кивнула Юкико, дыхание все еще обжигало ее легкие. – Я слышу голоса зверей в голове, могу разговаривать с ними так же легко, как я говорю сейчас с вами. Вы правда думаете, что сёгун послал одного из нечистых, чтобы шпионить за вами, Даичи-сама? Пока гильдийцы сжигают таких, как я, на кострах на Рыночной площади ради развлечения? Ты думаешь, Йоритомо настолько глуп, чтобы заклеймить лазутчика собственной ирэдзуми перед тем, как отправить меня сюда?

Старик молчал несколько долгих мгновений, среди дребезжащего рева ветра и бесформенного белого шума. Нерешительно, медленно он наконец покачал головой.