Ильич уже добрался до следующей башни и спрыгнул на островок, служившей ей фундаментом. Он повернулся к Юкико и выкрикнул что-то на своем непонятном языке. Стиснув зубы, она заработала ногами, как будто бежала. Было тяжело, но постепенно она продвигалась вперед, дюйм, еще один, еще…
Последние несколько футов руки у неё тряслись так сильно, что она едва могла поворачивать рукоятки. Ильич поднялся на башню и протянул ей ладонь. Юкико пыталась уцепиться за нее, но пальцы соскальзывали, и ветер трепал ее так, словно она была семенем одуванчика. Наклонившись, Ильич поймал ее за рукав, подтянул к себе и прижал, обвив ее сильными руками. Она чувствовала корицу и мед, к которым примешивался слабый запах смазки и резины. Им с трудом удалось отцепить летучую лисицу от тросов, и когда это произошло, сапоги Ильича заскользили вниз, и парочка рухнула на камень, переплетясь руками и ругательствами на двух языках. Юкико приземлилась на гайдзина, ее волосы упали ему на лицо. Летучая лиса с лязгом упала рядом.
Юкико скатилась с него, и они лежали на залитом дождем камне, задыхаясь – слишком уставшие, чтобы двигаться. Она потянулась Кеннингом, раздвинув кирпичи своей защитной стены, пошарила на ощупь в темноте, и в голове у нее запульсировало. Она почувствовала, как кружит над головой самка-арашитора, наслаждаясь громовыми раскатами. Она почувствовала холодных морских драконов, кружащих вокруг острова и наполняющих ее ужасом. Она почувствовала рядом с собой Ильича. И в отдалении она, наконец, почувствовала волну яркого тепла, принявшую знакомую форму.
– Боги, Буруу… – выдохнула она.
Ильич растирал ушибленную голень. Юкико схватила его за руку и закричала сквозь ветер.
– Мы уже совсем близко!
Она указала на север, с трудом поднялась на ноги, забыв о боли и усталости. Закрыв глаза и высунувшись из-за баррикады, она выбросила в пустоту мысли.
Долгое молчание, пустое, пугающее.