Предатель рода

Худший День в Ее Жизни.

* * *

Он начинался обычно. Встать вместе с солнцем, умыться солоноватой водой и надеть изношенную до дыр одежду. Хана прошмыгнула на кухню, чтобы позавтракать остатками холодного риса. Йоши сидел напротив, рассказывал ей грязный анекдот, который он слышал в городе и из-за которого она чуть не выплюнула еду на стол. Он не мог посмеяться вместе с ней, как бы ему ни хотелось – его губа была сильно разбита и до сих пор заживала. Под глазом ядовито-желтым цветом сиял синяк, на костяшках пальцев красовались шрамы – отпечатки зубов отца.

Забавно, но ее папа никогда не трогал.

Она не понимала почему. Он бил их мать так, что она не могла ходить. Он лупил Йоши, как подушку. Но ни разу в жизни он не тронул ее.

Она была его маленьким цветком. Его Ханой.

Стояла осень, и урожай бутонов с их жалких лотосов уже собрали и отдали на заводы для переработки в чи. Земля была в ужасном состоянии – почернела и в худшем случае шла трещинами. Во время работы они держались подальше от обугленной почвы. Прошлым летом Хана споткнулась и упала на мертвую землю, и потом целую неделю ее рвало, она лежала в бреду, плача черными слезами.

На улице стояла жара, и брат с сестрой, измученные и грязные, к закату едва ползли домой, как побитые собаки, всё равно желавшие прижаться к ногам хозяина. На столе уже стояли треснувшие тарелки и букет сухой травы. Во главе сидел на коленях отец, уже употребивший полбутылки, и его щеки и нос горели лопнувшими капиллярами. На культе, блестящей и розовой, на месте правой руки не было повязки. На стене за ним, сверкая, как ракушки на безлюдном пляже, висели медали – остатки старой жизни. Трофеи, напоминавшие о том, как переводчик-буракумин спас семнадцать бусименов-кицунэ. Героизм безродного пса сохранил жизни взводу чистокровных членов клана.

Их мать стояла в крохотной кухоньке и варила рис с приправой, которую она выудила бог знает откуда. Бледная кожа, пустой взгляд голубых глаз, черная кайма под ногтями, оставшаяся с тех пор, как она в последний раз красила волосы.

Еще один трофей для героя.

Хана умылась и молча опустилась на колени в ожидании еды. Страх всегда сидел в ней, в самой глубине ее разума. Она слышала, как отец налил себе еще одну рюмку. Тени в комнате удлинялись, чернота вокруг стола медленно сгущалась. Она почувствовала тяжесть на плечах, и в воздухе будто повис в ожидании ответа вопрос.

Что выведет его из себя сегодня вечером?

Йоши опустился на колени напротив нее, на голове у него была шляпа, повязанная под подбородком. Три дня назад он выиграл ее в оичо-кабу у городского парня и ужасно гордился этим. Он расхаживал перед ней, как изумрудный журавль перед самкой, и смеялся разбитыми губами.

– Сними эту штуку, – прорычал отец.

Вот оно. Начинается.

– Почему? – спросил Йоши.

– Потому что ты выглядишь по-дурацки. Это мужская шляпа. Она слишком велика для тебя.

– Разве не ты говорил мне всегда быть мужчиной?

Нет, Йоши, не нарывайся, пожалуйста.

– А мне нравится, такой красавчик, – улыбнулась мать, поставив на стол горшок с дымящимся рисом.

Кожа в уголках усталых голубых глаз, полных любви, собралась морщинками, когда она посмотрела на сына. Ее Маленький Мужчина.