Предатель рода

– Приказываю уничтожать любого обнаруженного Кагэ. Если убийца Йоритомо-но-мии осмелится показаться, я объявляю значительную награду любому, кто принесет мне голову ее грозового тигра. Но сама девчонка – моя. Любой, кто убьет эту нечистую шлюху и лишит меня возможности возмездия, ответит за это смертью. Это понятно?

– Хай! – по залу разнесся крик легиона самураев, подчеркнутый ревом двигателей цепных лезвий, лязгом и шипением о-ёрой.

– Тогда вынимайте из ножен мечи, братья. Вынимайте мечи и за мной. Сегодня ночью мы восстановим нашу честь и нанесем удар, который будет жить в истории десять тысяч лет. Сегодня вечером мы покончим с этим восстанием раз и навсегда.

– Банзай! – закричали они. – Банзай!

Хиро кивнул.

– Выдвигаемся.

46

Стоградусное пламя

В ночной тишине распустился оранжевый бутон пламени, крошечное солнце окрасило стены капитула в цвета далекой зари. На расколотых камнях плясали длинные тени, которые отбрасывала внезапная вспышка разгоравшегося огня. Наверху ночь уже задохнулась и погрузилась в абсолютно черноту – ни мигающих звезд, ни рыдающей луны. Огромные завесы дыма стремились вверх, чтобы целовать тьму. В душном осеннем вечере чувствовалось приближение бури.

Над горящими бочками, сложенными высоким штабелем на деревянной повозке у ворот капитула, взметнулось пламя. Рассохшееся дерево трещало, когда его лизали языки яркого жара, искры взлетали вверх по спирали, словно давно сдохшие светлячки. Внутри капитула зазвучала сирена: резкий металлический вой перекрывал рев огня. Нищие с черными легкими, в грязных лохмотьях, сбившиеся в кучу на другой стороне улицы, вздрогнули от этих звуков.

Огромные металлические двери распахнулись, визжа несмазанными петлями, и из них на свет пламени вышли четверо гильдийцев. По поверхности их атмоскафандров бликовал жар, словно шлифованную латунь погружали в мерцающую охру. Инсектоидные шлемы, биомеханические линии холодного металла и змеевики, большие резервуары на спинах. Три сятея и капитан кёдай – все в белых накидках Сектора чистильщиков.

Глаза кёдая светились кроваво-красным светом, когда он сканировал улицу. Сятеи выступили вперед, протягивая к огню руки, словно желая согреть их. Из ладоней вырывались потоки белой пены, заливая навес, повозку и разбитые бочки. Жар и свет задыхались в потоке, гасли, оставляя только обугленные деревянные остовы, забрызганные шипящей пеной. За ними в тлеющем свете тянулись клубы сопротивляющегося дыма.

Сятей осмотрел обломки под испуганными взглядами попрошаек через дорогу. Несколько более смелых негодяев проползли вперед, наблюдая, как чистильщики затаптывают последние искры сапогами. Кёдай заговорил, его голос напоминал жужжание роя ос.

– Инициатор?

Сятей опустился на колени среди тлеющих останков, затем поднял глаза на своего старшего брата.

– Чи.

Кёдай щелкнул несколькими бусинами мехабака у себя на груди. Он внимательно оглядел улицу, и его светящиеся кровавые глаза остановились на подбирающихся ближе нищих, закутанных с головы до ног в грязные тряпки, с черными ногтями и покрытыми струпьями суставами. Ближайший из них – великан – находился всего в нескольких футах от него и шагал вперед, шаркая и слегка прихрамывая.

– Стой, где стоишь, гражданин. – Из запястья чистильщика вылетело пламя. – Это Гильдия…

Мужчина швырнул глиняную бутылку, наполненную густой красной жидкостью, которая попала в грудь чистильщика, разлилась по его атмоскафандру и, глухо бахнув, вспыхнула от огня на запястье. Другие нищие последовали его примеру. Глина разбивалась о камень у ног гильдийцев, жидкость попадала на их скафандры, окрашивая их в блестящий алый цвет. Через секунды четверо чистильщиков были объяты ревущим пламенем, которое жадно захватывало всё больше пространства. Зловоние горящей чи усилилось. Гильдийцы, изрыгая проклятия, отступили и начали поливать друг друга шипящими струями белой пены, пытаясь затушить огонь.

По улице, визжа колесами, пронесся моторикша и врезался в двух чистильщиков. Один влетел в стену капитула и разлетелся фейерверком искр. Резервуар с чи на его спине раскололся и взорвался, и едва водитель моторишки выкатился из кабины, нос авто вспыхнул. Нищие сбросили свои черные лохмотья и, вытащив из складок одежды оружие, налетели на двух оставшихся гильдийцев. Кёдай предупредительно поднял руку, кожа его была черной и дымилась. Но здоровяк все равно бросился на него с высоко поднятой боевой дубинкой. Акихито представил Касуми, лежащую в луже крови на полу тюрьмы Кигена. Представил имя Масару, вырезанное на сотнях памятных табличек вокруг Пылающих камней. Представил лицо Йоритомо на плечах из шлифованной латуни вместо головы гильдийца.