Отец повернулся к ней, и Хана увидела выражение его лица. Ее сердце ушло в пятки, во рту пересохло.
– Что ты, черт возьми, понимаешь? – брызнул он слюной сквозь стиснутые зубы.
О боги…
Мать побледнела еще больше, и нижняя губа задрожала. Она отступила на полшага назад, испуганная, онемевшая. Говорить что-либо в этот момент не стоило – умолять, извиняться, даже просто хныкать. Беспомощная, как полевая мышь в тени черных крыльев.
Здоровой рукой отец схватил бутылку саке, стиснув ее так, что побелели костяшки пальцев, и поднялся на ноги.
– Ты, бесполезная гайдзинская шлюха, что ты понимаешь, я тебя спрашиваю?
И тут он размахнулся. Размахнулся специально для этого.
Хана видела, как бутылка влетела в челюсть матери. Время замерло. В воздух взлетали красные брызги вперемешку с зубами. И тут что-то теплое и липкое упало ей на щеку, а лицо отца в этот момент исказилось до неузнаваемости. Он орал, что должен был оставить ее там, на ее проклятой родине, с ее ублюдочным народом, и потрясал обрубком, в котором когда-то держал меч.
– Смотри, что они отняли у меня! – Лицо багровело, кожа натягивалась. – Смотри на это! И за всё это мне досталась ты!
Он навис над матерью, и впервые, сколько Хана себя помнила, она увидела ярость, горящую в этих сияющих голубых глазах.
– Ты – свинья. – Из-за сломанной челюсти слова матери звучали невнятно. – Пьяная свинья. Ты хоть знаешь, кто я такая? Ты даже не представляешь, кем я была!
Плевок попал ему прямо на губы, и он снова поднял бутылку.
– Зато я точно знаю, кем ты станешь сейчас…
Йоши открыл было рот, поднимаясь с колен и протягивая руки к матери. Но бутылка уже опустилась, разбилась о голову, а затем вгрызлась ей в горло. Брызнула кровь, густая, горячая, яркая. И Хана сделала то, что сделала бы в тот момент любая тринадцатилетняя девочка.
Она закричала.
* * *В ночи раздавались взрывы, и они вытащили Хану из забытья, вернув обратно в мир за оконным стеклом. Она увидела пылающую гавань, небо на юге было словно разрисовано огнем из баллончика. Над городом поднимались огромные черные клубы дыма. Запах горящей чи смешивался с запахом надвигающегося дождя.
– Яйца Идзанаги. – Йоши покачал головой. – А кто-то возмущался, что не попадет на свадьбу сёгуна…
Хана попыталась избавиться от страха, закрыла глаз и нахмурилась.
– Я почти ничего не чувствую. Крыс вокруг не так много.
– Огонь нервирует маленьких. А крупные открыли кафе на свежем трупе в двух кварталах к северу. Время ужина.
ebooksa