Предатель рода

22
18
20
22
24
26
28
30

– О-о-о, боги.

Акихито выпрямился, слегка смутившись, но успев подхватить отвисшую челюсть. Он увидел, как Хана встает на четвереньки и крадется по простыням. Стараясь не смотреть на нее, он заметил кота, который сидел у его ног, наклонив голову и уставившись на него широко раскрытыми гнойно-желтыми глазами.

Он моргнул раз, другой.

Прислонившись к двери спальни, Хана хрипло стонала и тяжело дышала, словно в агонии страсти первой ночи. Она хлопнула рукой по дверному косяку и застучала пятками по доскам пола.

– О-о-о, – прошептала она. – О-о-о, пожалуйста.

– Какого черта…

Она подняла палец, заставив его замолчать, и продолжила свое представление у тонкой, как вафля, двери. Из-под двери доносились приглушенные ругательства ее брата – то был призыв к великому и благодетельному лорду Идзанаги поразить его, сделать глухим, точно камень, или, если это не удастся, быстро и милосердно умертвить. Акихито также слышал, как смеялся и аплодировал второй юноша.

– О-о-о. Мои-и-и. Бо-о-о-оги, – простонала Хана.

Звукобокс взвыл на максимальной громкости, крошечные динамики напряглись до отказа и теперь трещали. Заглушая молитвы Йоши. Заглушая стоны Ханы. Честно говоря, достаточно громко, чтобы заглушить ее крики. Хана снова плюхнулась на матрас и с удовлетворенной улыбкой подтянула ноги под себя.

– Теперь безопасно?

Акихито невольно усмехнулся.

– Прекрасно.

– Не сердись на моего брата. – Хана попыталась пригладить рукой пряди своих убого подстриженых, черных как вороново крыло волос. – У меня нет друзей… которые остаются на ночь.

– Он всегда был таким?

– Ты имеешь в виду, всегда ли он был остроумным говнюком? – Хана засмеялась. – Всегда.

– Нет, я имею в виду это

Хана моргнула, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чем он говорит.

– А-а-а… Ты про то, что ему нравятся мальчики?

Акихито пробормотал что-то невразумительное.

– А почему ты спрашиваешь? – Ее бровь поползла к линии волос. – Какая тебе разница?