Ник постучал пальцем по предплечью со следами ожогов.
– И ты сбежал?
– А то! Очистил их нычку и слинял.
Сверчок в ужасе уставилась на него.
– Сбежал и оставил маму с бабушкой одних в доме… с этими?!
– Нет… То есть да, сбежал, но не говори так, будто я их бросил!
– Ник, это ужасно. Подумай, как твоей маме страшно там, одной, без тебя!
– Это она привела их в дом! – зло огрызнулся Ник. – Это она не стала звонить в полицию. Что мне было делать? Остаться и терпеть от Марко любое дерьмо? Этот козел собирался убить меня.
– Ник, подумай вот о чем. Ей, вероятно, пригрозили, что, если она сделает что-нибудь или расскажет кому-нибудь, пострадаете вы с бабушкой. Ты же не знаешь, что ей наговорили! – Сверчок покачала головой. – Бедная женщина оказалась в таком ужасном положении – и что ей было делать? Поверить не могу, что ты так просто смылся и оставил ее там.
– Ты не понимаешь. Тебя-то там не было. Все не так, как ты думаешь. Все… – Ник оборвал фразу, не договорив. – Все! Забыли! Забыли про всю эту хрень!
Поднявшись на ноги, Ник с громким топотом пересек зал и скрылся в уборной. Здесь он закрыл за собой дверь, заперся на задвижку и привалился к двери спиной, не обращая внимания на шорох и щелканье в яме. Из разбитого зеркала на него таращилась дюжина злобных лиц.
«Ну ее, – подумал он. – Она просто не знает, о чем говорит. Я не бросал мать. Я никогда бы такого не сделал!»
Он гнал прочь мысли о матери, оставшейся дома с Марко, но не мог думать ни о чем другом. Перед глазами появилось ее лицо, лица Марко и его дружков, вспомнились его выпученные, налитые кровью глаза, его звериный оскал, вспомнилось, как все они гоготали, когда жгли ему руку. Если они способны жечь человека раскаленным железом, то что могут сделать с мамой и бабушкой? Его рядом нет, и они могут сотворить все, что угодно. «Господи, – подумал Ник, – как ей, наверное, страшно!» И, сверх всего прочего, бабушка в последние дни почти не вставала с постели. Маме некуда было пойти. Ни родных, ни друзей, которые могли бы помочь… «Что я наделал?» Лицо Ника скривилось, из горла вырвался жалкий всхлип. Уткнувшись лицом в ладони, он зарыдал.
– Мама, – прошептал он, – прости. Прости меня, пожалуйста.
Ульфгер вынул из ножен палаш. Его огромные мускулистые руки напряглись, будто ему не терпелось разрубить рыжеволосого мальчишку надвое. Он сделал шаг вперед, к уступу, на вершине которого, широко расставив ноги, уперев руки в бедра и вызывающе глядя на него, стоял Питер.
– Тебя предупреждали, недомерок, – сказал Ульфгер. – Тебя ждет жестокая кара.
Таннгност, цокая копытами, вышел вперед и встал между ними.
– Лорд Ульфгер, позволишь ли мне…
Питер выхватил нож.
– Иди сюда, достань меня, урод одноухий! – крикнул он и испустил дикий вой.
ebooksa