История возвышения вампиров, рассказанная людьми

— Я сам.

Глава 29

Канун Нового года. Через сорок пять месяцев после обнаружения вируса НОЗК

Лорен Скотт

Врач и старший исследователь в «Этуотер Корпорейшн»

Никогда в своей жизни я не чувствовала себя такой одинокой, как в то время, пока продолжалась эта странная, нескончаемая негласная битва. Я была одинока, несмотря на то, что со мной рядом был Гектор. После той победы, которую мы одержали в лаборатории «Этуотер», многочисленные испытания моей вакцины против НОЗК окончились неудачей. Каждую неделю из «Этуотер» увольнялся кто-нибудь из ученых, или очередной университетский профессор отправлял мне электронное письмо с уведомлением, что они больше не будут заниматься исследованием вируса НОЗК. Они просто не способны были выдерживать давление.

В качестве личной охраны ко мне была приставлена группа федеральных маршалов. Это было необходимо, учитывая, как часто я стала получать угрозы расправы после того, как в «Нью-Йорк-таймс» вышла статья, подробно рассказывающая о моих исследованиях. Я начала работать по ночам и спать днем. Это оказалось проще, чем я думала. Ночью я не могла спать спокойно, поскольку мне все время нужно было оставаться начеку. Услышав любой звук, я думала, что сейчас ко мне кто-нибудь ворвется. Это страшно утомляло.

Гектор опубликовал свою книгу под названием «Кровь вечного завета. В погоне за вирусом НОЗК». Она действительно стала бестселлером, и Гектора даже пригласили на шоу «Тудей». Разумеется, его появление там было омрачено спором, возникшим между ним и ведущим по поводу того, насколько этичны мои попытки изменить геном человека, чтобы побороть вирус НОЗК.

Дальнейшие события стали развиваться на удивление мирно. Совместно с Международной кампанией за права человека и организацией «Международная амнистия» Совет Сумеречных организовал «День донора во имя мира», во время которого люди сдавали свою кровь, чтобы продемонстрировать примирение с Сумеречными и доказать, что в современном обществе вооруженные конфликты не являются удачным решением возникших проблем. Совет надеялся организовать официальную систему, позволяющую Сумеречным приобретать кровь, сданную людьми. Также планировалось создание распределительных центров в городах по всей стране, чтобы обеспечить легальную поставку крови. Продовольственные магазины для Сумеречных.

Тут же возникли возражения: многие ученые сравнивали это с торговлей органами и волновались по поводу того, что малоимущие слои населения с большой вероятностью станут продавать свою кровь. И все же многие признавали, что Сумеречные имеют право на еду, необходимую для выживания. Однако моральная сторона вопроса также была очень важна: даже во время этих первых дней донора во имя мира стало ясно, что частая сдача крови способна вызвать серьезные проблемы со здоровьем у доноров. Можем ли мы смириться с тем, что части людей будет нанесен добровольный ущерб, чтобы помочь другой группе общества, которая также добровольно подвергает себя риску?

Попытки ответить на этот вопрос лишь усугубляли мое состояние.

Гектор стоял перед кухонным столом, склонив голову на бок, слегка улыбаясь и постукивая ногой в такт мелодии, которая звучала только в его голове. Мы давно договорились, что не будем обсуждать те стрессовые ситуации, в которых я оказывалась за эти последние годы. Никаких разговоров об угрозах и о том, когда они могут осуществиться.

Этот нервный человек, с которым я когда-то познакомилась в Ногалесе, сильно изменился за последнее время. По утрам он давал мне чашку кофе и спрашивал: «Будешь сегодня опять изучать вирусы?»

А я улыбалась. И ничего не отвечала. Это напоминало мне слова моего отца: «Верь только наполовину тому, что ты видишь, и ничему — из того, что слышишь».

Я снова начала курить, думала, что это поможет снять стресс. А мне приходилось сталкиваться с ним каждый день. Но это не особенно помогало. По утрам меня тошнило, рвало. Это продолжалось около недели. Потом однажды днем, когда я усталая сидела в машине и ждала, пока включится зеленый свет, меня вдруг осенило. Как я могла быть такой глупой? Я доехала до ближайшей аптеки и забежала внутрь.

В тот день я окончательно бросила курить.

Я была беременна.

Разумеется, мы дождались моей беременности, чтобы, наконец, окончательно оформить отношения. Мы поехали в Ногалес. Знаю, вы спросите: зачем себя расстраивать и вспоминать ту драму? Но для нас это имело особый смысл. Мы тихо поженились в здании мэрии Ногалеса. Мы связались с моими родителями по скайпу, и когда я увидела плачущего отца, то тоже расплакалась. Я уверена, что родители, как и я, одновременно были очень рады за меня, но переживали из-за Дженнифер.

Близость к Нью-Мексико заставляла меня вспоминать обо всем, что произошло, и о том, с чем нам еще приходилось иметь дело. В Аризоне и на юго-западе страны по-прежнему было много военного транспорта, и мне трудно было думать о чем-нибудь еще. Я испытывала смутное желание снова посмотреть на то массовое захоронение, но теперь этот регион был оцеплен военными. Поэтому я ограничилась турне в новый центр судебно-медицинской экспертизы. Чудесный способ провести медовый месяц!

На обратном пути в Калифорнию мы старались избегать крупных трасс, выбирая объездные пути, которые навевали воспоминания о поездке с родителями в Диснейленд, когда мы с Дженнифер еще были детьми. Отец для того, чтобы сэкономить время, пользовался теми же самыми объездными путями, а я с удовольствием слушала, как сигналы пограничных радиостанций вклинивались в радиоволны американских станций. Разумеется, Мексика не подчинялась правилам Федеральной комиссии связи относительно мощности сигнала и распределения радиочастот, и рядом с границей находились радиостанции, которые транслировали самые невероятные передачи по обе ее стороны: выступления безумных проповедников из всевозможных сект, интервью с чокнутыми учеными-любителями, предлагавшими поддельные лекарства от всех на свете болезней. Рэп на испанском, хиллбилли, мексиканские рок и техно, конхунто. Мексиканские ток-шоу. Мы с Дженнифер громко подпевали, когда звучала знакомая мелодия, но обычно просто слушали: звуки музыки, голоса, шум помех, все это было похоже на бред или наркотическую галлюцинацию.